Симона де Бовуар отправила своему «возлюбленному мужу» в Чикаго между 27 мая 1947 года и декабрем 1952‐го около двухсот пятидесяти любовных писем. Эти письма, приобретенные университетом Коламбуса, штат Огайо, на аукционе, были обнаружены и переписаны для Симоны де Бовуар двумя американскими исследовательницами французского происхождения, Клод Франсис и Фернандой Гонтье, потом отредактированы, дополнены и опубликованы Сильви Ле Бон, приемной дочерью Симоны. Это было одностороннее литературное событие: Нельсон Олгрен запретил всем переводить на французский язык и публиковать свои ответы. От любви до ненависти один шаг.
В начале того лета «несущественная», внезапная любовь имеет все шансы превратиться в главную любовь жизни. В июне и июле, после возвращения в Париж, Симоне живется нелегко: любовник далеко, Долорес, наоборот, повсюду, а Сартр уходит от вопросов. Симона признается Олгрену, что много плачет: «Я люблю вас так горячо, так глубоко, что меня это поражает», «Днем и ночью я чувствую себя в облаке вашей любви». Жизненная и чувственная сила любовника восторжествовала над скованностью. Но над «американским мужем» витает какая-то тень, и он чувствует себя не в своей тарелке. Можно ли любить друг друга по переписке, когда любящих разделяют 8000 километров и, возможно, есть кто-то третий? Симона ничего от него не скрывает: любовь любовью, а ее корни и работа — в Париже, рядом с Сартром. Олгрен пытается ликвидировать препятствия: пусть она выходит за него замуж, он согласен на нетрадиционный союз; сам он не может уехать из Чикаго, потому что для работы ему необходим контакт с чикагскими низами, а работа необходима ему для жизни. Ситуация тяжелая. В конце июля Симона чувствует острую потребность в том, чтобы во плоти ощутить своего «единственного», и, подбадриваемая Сартром, берет билет на самолет до Чикаго на сентябрь. «Как подумаю, что увижу вас, смогу дотронуться до вас, голова начинает кружиться и сердце выскакивает из груди. Я думаю об этом беспрерывно…», «Я навсегда ваша».
Любовь — это не что-то вроде романтических выдумок, но настоятельная потребность тела и сердца. Их встреча в сентябре 1947 года погрузила Симону в простое, почти примитивное блаженство; в крошечной квартирке Нельсона не было ванной комнаты, мыться приходилось в кухне; он снова заводит разговор о свадьбе, она отклоняет его предложение, силясь объяснить и оправдать их с Сартром союз. Лучше наслаждаться настоящим моментом. Они любят друг друга, это очевидно. Весной 1948 года они совершили длительное путешествие по Миссисипи, посетили Гватемалу и Мексику. Реальность, тем не менее, настигает Симону; чтобы не портить райские деньки, она день за днем откладывает момент, когда придется сказать Нельсону, что она должна ограничить их «свадебное» путешествие двумя месяцами в связи с тем, что у Сартра изменились планы.
Момент истины наступает в начале июля; последствия оказываются тяжелыми, несмотря на легкий тон, которым Симона неловко сообщает ему о своем скором отъезде. Для начала Нельсон перестает с ней разговаривать и отказывается от намеченной экскурсии. В последующие дни он продолжает молчать и ходит так быстро, что она за ним не поспевает. В отеле она спрашивает его, едва не рыдая: «Почему вы все портите?» Не испытывая никакой нежности, настроенный враждебно, он чувствует себя обманутым, прогулки его теперь раздражают. Она ловит малейшие изменения в его настроении, и наконец наступает момент, когда надо объясниться: «Я могу уехать завтра», — отвечает она на его агрессию. Тут злоба отступает: «Я готов на вас жениться сию минуту», — отзывается он.
Возвращение Симоны в Париж принесло огорчение, тем более сильное, что Сартр обманул ее ожидания: капризная Долорес захотела провести с ним месяц на юге Франции, и он согласился. Растерянная, одна в столице, Симона шлет Нельсону телеграмму с предложением вернуться в Чикаго. Последовал лаконичный ответ: «Нет. Много работы». Его ранит эта фальшивая игра в любовь; чтобы оправдаться, Симона берется за перо и рассказывает какую-то невероятную историю о нерадивом продюсере и не сданном вовремя сценарии, что сорвало все планы, — ни малейшего упоминания о Долорес. Как всегда энергичная, она уже взялась за работу. Потом вместе с Сартром, который только что провел месяц со своей «второстепенной» любовью, совершает путешествие в Алжир. Возобновляется трансатлантическая переписка, поначалу холодная, потом теплая, наконец, горячая; письмо — это необходимое связующее звено: «Мы не должны чувствовать разлуку». Они договариваются встретиться в Париже в мае следующего, 1949 года.