В ожидании они обмениваются всевозможными нежными словами, рассказывают друг другу истории из повседневной жизни, сообщают литературные новости; иногда в письмах сквозит страх за «отложенную» любовь. С одной стороны, порывистый и глубоко одинокий американский «муж» очень нуждается в родственной душе: ему нужна женщина, которая будет только его женой, дом, ребенок — почему нет? Работа писателя и интервьюера требует от него жизни в Чикаго. С другой стороны — карьера и успехи Симоны, интеллектуальный мир Парижа, феминизм, который она воплощает, пара, которую они составляют с Сартром, пара, на которую смотрит молодое поколение, ищущее для себя примеры, — все удерживает ее в Париже. Письма, которыми они обменивались осенью 1948 года и весной 1949-го, полны огня и ностальгии, усеяны диминутивами, созданными ими самими или затасканными, — «моя любовь», «мой нежный крокодильчик», «мой Нельсон», «мой любимый», «мой самый нежный», «твоя болтливая лягушка» — и слезами, когда письмо теряется или задерживается. Симоне сорок один год, и она в тисках противоречий: она считает себя свободной женщиной, не хочет увиливать и лгать, стремится быть хозяйкой своей жизни, но теряет самообладание от страсти. Олгрен, часто впадающий в депрессию, как будто согласен на временную разлуку, но сколько может продержаться такая нескладная любовная история?
Как предполагалось, Олгрен прибыл в Париж в начале мая 1949 года; Симона, отказавшаяся жить в отеле, устроилась в квартире на улице Бюшри и принимает его там. Они совершают долгое путешествие в Рим и Неаполь, оттуда — в Тунис, Алжир и Марокко. Она знакомит его с друзьями, он встречается с Сартром, который не понимает по-английски, Борисом Вианом, Раймоном Кено, водит его по барам и винным погребам. Сентябрь проходит отлично. Потом скрепя сердце надо отпустить его в Чикаго. Каждое расставание волнует ее, не уверенную в будущем. Встретятся ли они когда-нибудь еще? Она не хотела никаких оков и, как каждый раз, расставшись, оказывается в пустоте. Ей кажется, что он не так уж и страдает от ее отсутствия — до такой степени радуется тому, что вновь увидит свой город, озеро и любимые большие американские деревья. Он только что получил Национальную книжную премию за роман «Человек с золотой рукой»; он знаменит и, кажется, смирился с ее отсутствием. Симона нервничает, ей необходимо прояснить ситуацию. В январе 1950 года она предлагает ему организовать их новую встречу в Чикаго в июне: «Я горю нетерпением снова утонуть в ваших объятиях…» Это щекотливый момент, потому что любовь в данном случае — не единственный повод для встречи: Сартр собирается уехать из Парижа на три месяца и настаивает, чтобы она устроила себе американские каникулы тогда же, когда и он. Олгрен снимает шале на берегу Мичигана, где любовники проведут август, то отдыхая, то работая.
В начале июля Симона прибывает в Чикаго. Но все идет не так, как предполагалось. Они встретились, но счастье, которое она себе обещала, омрачалось политическими событиями: в июне разразилась война в Корее, международное будущее представлялось туманным, а сенатор Маккарти начал охоту на ведьм — против левых, заподозренных в коммунизме. Симоне тревожно. Она почувствовала, что все изменилось, едва ступив на американскую землю. Олгрен кажется чопорным, отстраненным, разочарованным, и реальность предстает перед ней во всей своей грубости. «Ничего не случилось, он меня разлюбил». Первая их ночь проходит так, как если бы два незнакомых человека спали в одной постели. Это конец, но почему? Симона изливает душу в письме Сартру: «Когда мы легли в постель, я спросила, что происходит. Он коротко сказал, что не любит никого другого, но что что-то умерло…» Немного позже Нельсон был более откровенен: он сыт по горло эмоциональными бурями, страстными и короткими встречами; он даже возобновил отношения с бывшей женой. В его голосе нет никакой агрессии, он даже насвистывает, чтобы успокоить ее или себя: «Тем не менее мы отлично проведем лето», — оправдывается он. Стоит ли придавать любви столько значения? Это удар для Симоны, она больна, ее лихорадит, она рыдает каждую ночь, чувствует, что попала в ловушку: что она делает здесь, за тысячи километров от своей страны? Ей предстоит снова научиться жить и пройти эти мрачные дни час за часом: пережить личную катастрофу на фоне неминуемой войны.
Это лето все же будет иметь свою прелесть; дружба как будто иногда возвращается, по крайней мере они оба хотят в это верить. По обоюдному согласию они спят в разных постелях — «безразличие рождает безразличие»; лицо Нельсона часто непроницаемо, но иногда на нем проскальзывает любовь. Симона постоянно пишет Сартру и анализирует свое душевное состояние, сознавая всю абсурдность сложившейся ситуации, этой пародии на супружескую жизнь. Она мечтает вернуться в Париж и провести с Сартром «счастливую старость». Сартр наконец порвал с Долорес, он день и ночь работает — не без помощи коридрана[67]; сама она пишет по семь-восемь часов в день и заканчивает квазиавтобиографический роман «Мандарины». Возвращение имело горький привкус, потому что перелета на самолете недостаточно, чтобы заглушить чувства: «Я люблю вас так же, как когда попала в ваши обманчивые объятия, иными словами — всем своим существом», — пишет она Олгрену. Но ответ таков: «Хватит слез».
67
Коридран — психостимулятор, в состав которого входят аспирин и амфетамин. Удален с французского рынка в 1971 году. —