Три или четыре года ежедневной пытки оставляют шрамы на сердце Луизы де Лавальер. Терпеливые люди всему находят объяснение, а королю не приходится страдать от непослушания. Не имея возможности покинуть двор, где некогда ей так хорошо жилось, она терпит мучительное наказание, оставшись наблюдать за собственным падением. Она отдает себе отчет в страданиях, причиненных ею самой королеве Марии-Терезии, и теперь, перед началом Великого поста в 1671 году, хочет успокоить совесть. Загладить, искупить вину, выбрать мир в душе, а не светскую мишуру; внутренний разлад не дает ей права на отсрочку; кажется даже, она изливала душу в разговоре с королем, чтобы укрепиться в своем решении. В среду покаяния — первый день поста — она выскальзывает из дворца и идет вдоль Сены до монастыря Визитации в Шайо. В письме, оставленном на видном месте, она сообщает королю, что навсегда оставляет свет.
Король не любит, когда его ставят перед свершившимся фактом, и прежде всего желает мира у себя в доме; он эгоист и терпеть не может бурных сцен расставания. На этот раз он не поедет в Шайо, как сделал это в 1661 году; он посылает в монастырь Лозена с поручением вернуть беглянку; когда первая попытка не удалась, в монастырь отправляется друг короля маршал де Бельфон. Обоих выпроводили. В конце концов миссия по возвращению Луизы возлагается на Кольбера, который приводит весьма веский аргумент: привязанность к королевским детям, мадемуазель де Блуа, которой еще нет семи лет, и пятилетнему графу де Вермандуа. Король согласен пойти на уступки и хочет в последний раз поговорить с мадемуазель де Лавальер; он обязуется не мешать ей покинуть двор. Луиза в нерешительности; она слаба, неимоверно слаба; в конце концов она уступает и в сумерках приезжает в Версаль. Встреча сопровождается слезами: «Король плачет от радости, а мадам де Монтеспан… догадались, от чего? С обеими король вел нежные разговоры: все это трудно понять. Лучше помолчать», — с юмором заключает мадам де Севинье.
Изменения в душе происходят не за один день и не без чужой помощи. Луизу по возвращении приняли неоднозначно. Одни смеялись над ее слабостью, другие восхищались искренностью. Двор постоянно переезжает, и Людовик XIV всюду возит ее с собой, но мадам де Монтеспан, язвительная и надменная, теперь его любимая фаворитка. Луиза осознает свои слабые стороны: может ли она полагаться на себя и на искренность своего раскаяния при дворе, слепом и недалеком, полном опасностей и насмешек? Ее набожность, посещения бедняков, благотворительность, которой позволяет заниматься ее новое состояние, — одна лишь видимость; она с удовольствием приобщается к роскоши, блеск и комфорт ее усыпляют. Какого чуда она ждет? Выходит, при дворе нельзя вести жизнь доброй христианки? Бог уготовил ей особый, совершенный путь, а не вялую отставку. Ей нужно только отказаться от привязанности к людям, но где найти на это силы?
«Я так слаба и переменчива, и мои лучшие желания напоминают полевой цветок из псалмов царя Давида, который расцветает утром и засыхает вечером»[31], — признается она в своих «Размышлениях о милосердии Бога». На медленном пути обращения у нее есть содействие, за нее молятся: у маршала де Бельфона есть сестра-кармелитка в обители Сен-Жак, и он по мере сил поддерживает Луизу; он также состоит в переписке с аббатом Боссюэ, которому Луиза открывает сердце; Боссюэ, прекрасный психолог, не торопит ее: «Не надо заставлять ее делать больше, чем она может выдержать». Бог разорвет связи, когда придет время. Связи, надо сказать, иногда кажутся совсем ослабшими: «Если мне вдруг станет плохо у кармелиток, я буду вспоминать о страданиях, причиненных мне этими людьми (королем и мадам де Монтеспан)», — поделилась она с мадам де Ментенон. Боссюэ следует за ней по пятам и наблюдает за ней: «Мне кажется, что ее дела продвигаются без каких-либо усилий с ее стороны».
Тем не менее не все препятствия устранены, и возможны новые ошибки. Например, 12 января 1674 года король захотел провести особенно пышный праздник, и маленькая дочь Луизы с воздушной легкостью танцевала в черном бархатном платье, усыпанном бриллиантами. Это было исключительное зрелище, и сердце матери не могло остаться равнодушным. Сопротивляясь искушению, Луиза укрылась у кармелиток, чтобы набраться сил. Исход близок. Подготовка идет медленно, мягко, но решительно, и вот она уже готова, хоть сердечные раны еще не затянулись: «Наконец я покидаю свет — без сожаления, но не без боли».
31
«(Человек) как трава, которая утром вырастает, утром цветет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает» (Пс. 89:6).