Сидония все время ждет дю Буле, а он появляется лишь изредка, когда у него есть такая возможность. Почта приходит дважды в неделю, иногда наступает долгое молчание, вызывающее мрачные мысли. Мучительный судебный процесс продолжается, Сидония по-прежнему в розыске; сидя без денег, она приходит в ужас при мысли, что Курсель вовсю пользуется ее состоянием и что, если она умрет бездетной, все ее имущество перейдет к дяде, герцогу де Виллару, который, зная о ее нищете, не присылает ей ни копейки. Она хотела бы оставаться для дю Буле и для всего его окружения этаким идолом, прекрасной и благородной любовницей, которую он обожает, а приходится говорить с ним о деньгах и о переводных векселях. Ей стыдно, она волнуется и оправдывается: «Приезжайте скорее, ради всего святого, побудьте рядом со мной не только в качестве полезного друга. Сегодня мне кажется, что я люблю вас меньше, чем два месяца назад. Если я буду получать меньше удовольствия от вашей любви, моя жизнь станет безрадостной». В этих строках отражается прошлое женщины, которую использовали. Признавая, что «ее сердце в сто раз моложе ума», она не потеряла своего первоначального взгляда на честь и достоинство: любовь должна быть чистой, свободной от корысти и интриг, похожей на религию. «Во имя всего святого, приезжайте быстрее…»
В начале декабря 1675 года дю Буле приезжает на неделю в Женеву. После его отъезда она в слезах «целыми днями ищет его». Чтобы любить, она нуждается в его присутствии, в его комплиментах: «Я в отчаянии, когда не слышу, как вы хвалите то, что я говорю; после вашего отъезда… я не чувствую себя молодой и беззаботной; я так несчастна, как, кажется, никогда еще не была. <…> Прощайте, мой бедный Буле, прошу вас, любите меня всегда, а если мои письма вам отвратительны, не скрывайте этого от меня; я уверена, что мои искренность и честность победят это отвращение…» (24 декабря). «Прощайте, Буле, я нежно люблю вас, с утра до вечера думаю о вас и о вашей красоте и о том, как сильно вы отличаетесь от других мужчин» (31 декабря).
Почему эта любовь закончилась плохо? Сидония задается этим вопросом. Она признает свои ошибки, свою «живость» и легкомыслие: «Простите мне, мой бедный друг, мои недостатки, и, если вдруг вас ранит мое беспутство, подумайте о том, что я скрывала бы его, если бы не была абсолютно искренна с вами, а искренность дороже всего. Приезжайте вечером, отвлечемся от печали. Я в один миг утешу вас от всех неприятностей, которые доставила вам сегодня». Это, конечно, не первый раз, когда зарождается подозрение, предвестник разлада в отношениях. Дю Буле не пишет в течение нескольких дней, и ее воображение рисует картины одна хуже другой. Тон писем делается раздраженным. Она скрыла от него, что год назад в Париже виделась кое с кем из своих друзей-либертинов, например с Роганом, и в результате возникла неприятная ссора: «Не стоит рисковать и ссориться с любимым человеком из‐за его забывчивости». Настала ее очередь сердиться по пустякам, ведь, как известно, лучшая защита — это нападение: «Ну что ж, положим конец взаимным обязательствам, коль скоро с тех пор, как у вас сложилось плохое мнение обо мне, они больше не приносят вам радости…» Она производит впечатление легкомысленной, но из них двоих не он ли жестокий изменник? «Признаюсь, я так боялась проявить непостоянство, что мне даже приятно, что вы первый нарушили клятву, которую мы друг другу дали». В их посланиях друг другу уверения в нежности чередуются с упреками.
Сидония решилась покинуть Женеву и теперь готовится к отъезду. Для нас остаются загадкой обстоятельства принятия этого решения, мы не знаем, чья в нем вина. Связь длится уже два года, и, очевидно, страсть иссякла. Может быть, дю Буле застал Сидонию на месте преступления? Или же речь идет о недоразумении, предательстве или усталости друг от друга? Молодая женщина делает акцент на своем достоинстве, ловко упоминая о своих невзгодах: