Первой жертвой этой любовной авантюры оказался великолепный Мезонруж: человек честный и законопослушный, добродетельный и разумный, хоть и не очень проницательный. Он видит, что Мениль осмелел и что Роза вошла во вкус обмена посланиями. Однако сдержанность молодой женщины его обнадеживает. Прежде всего он хочет облегчить ей пребывание в тюрьме; его функции тюремщика позволяют ему свободно заходить к ней, он развлекает ее как может, и Мениль даже начинает ревновать, когда слышит через окно, как его Дульсинея поет арию Ифигении, а ей отвечает сидящий в заключении в камере этажом выше герцог Ришелье! Однако королевский лейтенант должен был выполнять свой долг и отчитываться перед начальством. Однажды вечером, зайдя случайно к мадемуазель Делоне, он застает у нее Мениля, который, как он полагал, должен был сидеть под замком у себя в камере. Объяснений было не избежать. Роза слишком законопослушна, чтобы отрицать обвинения. Она откровенно рассказывает о своих сердечных склонностях. Чтобы лейтенант простил ее, она уверяет его, что связь, существующая между ней и Менилем, серьезна и что они будут вместе до конца жизни.
Когда возмущение, досада и печаль немного утихли, Мезонруж благородно смиряется с ситуацией, обуздывает ревность. Обмен письмами продолжился. Не его вина, что однажды вечером, когда начальник лейтенанта неожиданно решил зайти в тюрьму, шевалье де Мениль отсутствовал у себя в камере. Разразившийся на этот раз скандал имел более тяжелые последствия: Мениля перевели в карцер, находящийся в башне, далеко от камеры мадемуазель Делоне, условия его содержания ужесточились. Розу снедало беспокойство: «Я думала только о нем». Вся их нежная жизнь уничтожена, несмотря на усилия, Мезонружу не удается восстановить связь между ними и улучшить условия пребывания в заключении. Шевалье находится под жестким контролем, который он переносит плохо; он озлобляется; в дальнейшем, снова благодаря великодушному Мезонружу, его дела начинают идти лучше, и даже встречи с возлюбленной вновь становятся возможны. Дело герцогини Мэнской потеряло актуальность, некоторых проходящих по нему счастливчиков уже отпустили на свободу, тюремный режим смягчился, и посещения узниками друг друга снова стали разрешены.
Мениль — вновь пылкий любовник. Однако, несмотря на то что надежда должна была бы возродиться, в мысли Розы проникли сомнения: намек на денежное вознаграждение, которое Мениль якобы сделал в собственных интересах, не сказав ей ни слова, беспокойство по поводу новой свободы их отношений, неявное ощущение небезопасности, а также некоторые изменения в их отношениях и в выражении чувств вопреки здравому смыслу волнуют ее. В октябре 1719 года Роза делится с Менилем своими муками:
Мы оба потеряли голову; мне стыдно за некоторые вещи, но я не знаю, как исправить положение. Размышляя о нашем сумасбродстве, должна признать: мне кажется, что мои чары, заставлявшие вас отвечать на мои чувства, рассеиваются, и это меня сердит. Чары эти остались прежними, но вас они больше не трогают. <…> Подумайте, сможем ли мы, такие, какие мы есть, быть счастливы вместе? Если нет, вместо того чтобы соединяться теснейшим образом, давайте думать лишь о расставании. Меня легко ранить и обидеть. Я убедилась в вашей восприимчивости, а также подозрительности и недоверчивости. <…> Тысячу раз приветствую вас, которого люблю нежнее, чем когда-либо (16 октября 1719 года).
В конце 1719 года возобновляются допросы. Давление со стороны органов правосудия понемногу ослабевает. Освобождают лакеев и полотеров. 5 января 1720 года приходит новость: шевалье де Мениль получает письмо с королевской печатью, согласно которому он может выйти из Бастилии и удалиться в ссылку в свое имение в Анжу. Для Розы это как гром среди ясного неба, она не готова к столь скорому расставанию. Возлюбленный в спешке пришел к ней попрощаться: «Мне показалось, что он не очень расстроен расставанием со мной. Радость оттого, что он покидает наше узилище, явно пересиливала сожаление по поводу того, что он оставляет меня здесь. Если бы я выходила на свободу первая, не вела бы себя так».