Самые труднопреодолимые препятствия в любви — это борьба с самим собой. Двум действующим лицам сложно построить любовь: как правило, это более или менее краткая встреча двух одиноких мечтаний. Эмоциональная нагрузка, вызванная чувством, вокруг которого строится жизнь, порождает страх, а страх — желание не принимать решений, отказаться от ритуальных стереотипов и лживых образов счастья. Романтические устремления «плаксивых мечтателей», которых описывает Мюссе, исчерпаны, их последователи ни на что не способны заранее, еще до того, как предпринимают попытку действовать. В душе Франца Кафки, вечного жениха, влюбленного в Фелицию, идет борьба: он балансирует между женитьбой и жизнью аскета, между спасительной ложью и разрушительной искренностью. Заглядывая в себя, он видит запредельную ответственность, представляющуюся ему виной, за которую предстоит платить; он не решается разорвать помолвку, его личные суждения не стоят ничего, и он перекладывает груз принятия решения на плечи отца Фелиции. Иногда он пытается начать переговоры, придумывает какие-то объяснения, потом отказывается отправлять письмо; его послания полны проволочек, отмен решений, ложных выпадов — тем, что он называет «разрушением супружеского ложа до того, как оно будет установлено»; он доверяет свою судьбу почтовому ящику, и каждое промедление заставляет его пережить очередной разрыв; вечный жених объясняет, анализирует, воссоздает, тянет время и даже становится писателем. Он ищет помощи в сочинениях Кьеркегора — настолько схожими кажутся ему их судьбы. Метания между надеждой, сомнениями в правильности решения и чувством вины длятся более четырех лет, с 1912 по 1917 год. Когда не хватает веры в любовь, бремя ответственности побуждает к бегству.
В эпоху триумфа культуры «Я» требование свободы часто лишь предчувствие невозможности жизни вместе с кем-то. Марселю Прусту, тонкому наблюдателю жизни современников, как и Кафке, ближе отсутствие любимого человека, нежели его присутствие; при этом ему проще создавать свой образ так, как хочет он сам, и ориентироваться на собственный внутренний мир. Когда рассказчик узнает о возможном возвращении Альбертины, которую он так ждал, его охватывает страх: «Я хотел, чтобы Альбертина не возвращалась, но только чтобы это решение исходило от нее — тогда мое волнение утихло бы»[53]. Возможно, отсутствие породит любовь, потому что мы любим то, что от нас ускользает. Вечно только незавершенное. Эту версию любовного компромисса не без юмора резюмировала Гортензия Аллар, романтическая муза Сент-Бёва: «Вы любите меня, как парфянский воин, — убегая» (1842). Одиночество, неуверенность в воображаемом будущем, разрушение недостижимого романтического идеала вскоре были оспорены в книге Поля Бурже «Эссе о современной психологии», а также общественными науками: гарантия долгой любви без расставаний все больше и больше становится похожа на ложь, если, конечно, любовь ничем не подпитывается.
На протяжении всего XIX века буржуазный брак одержим романтической любовью и, несмотря ни на что, пытается создавать в доме иллюзию мира, успешности и респектабельности. Призывов выполнять долг недостаточно, чтобы заставить замолчать искушение; в супружеской жизни поселяются разочарования, фрустрации, тысячи маленьких ежедневных разводов. С увеличением продолжительности жизни, в связи с которым увеличивается продолжительность брака, и отходом от практики христианства становится все труднее хранить верность. Воображение и любопытство нуждаются в возбуждающих средствах, способных оживить материалистические и буржуазные интересы: известно, что эскапады мужей, посещающих дам полусвета, рикошетом повлияли на сексуальную жизнь супружеских пар. На протяжении всего столетия супруги то увековечивали традиционные схемы, то искали компромиссов с общепринятой моралью: мужья содержали любовниц; жены, мечтавшие о любви, жертвовали многими годами добродетельной жизни ради романтических переживаний, которые находили в адюльтере. Стремясь избежать разрыва и сохранить семью, и те и другие закрывали глаза на происходящее. Бурные сцены, возможно, оказываются эффективным средством противостояния тихому распаду семьи.
Неверность — главный сюжет великих романов XIX века. Она наносит вред браку, но напоминает о потребности в романтической любви; сея сомнения, она показывает, что есть нечто, что находится выше социального порядка. Разрыв, несмотря на причиняемые страдания и посягательство на моральные устои, может превратить неверную супругу в верную героиню, все принесшую на алтарь страсти. Парижский свет, описываемый Бальзаком в «Покинутой женщине», относится весьма терпимо к роману белокурой нежной виконтессы де Босеант; скандал разгорается, когда любовник покидает ее ради женитьбы на большом приданом мадемуазель де Рошфид; в салонах перестали принимать женщину, от которой отказался муж и которую покинул любовник; у нее больше нет места в обществе. Удалившись в провинцию, она ведет безупречную жизнь: «Она смело являла миру свое чело, благородное чело падшего ангела, гордого своей греховностью и не желающего прощения»[54]. Несмотря на опалу, виконтесса ни минуты не сомневается в ценности своей личности, которая не нуждается в отпущении грехов светом: «[Для нее] в чистоте любви все оправдание»[55]; подлым оказывается продажный любовник и сочувствующее ему общество.