— Ты не хочешь зайти, поговорить с Лирой?
— Нет, пожалуй… мне надо идти, но мы еще встретимся.
— Но куда ты пойдешь?
— У мне здесь знакомые… — Ардонис немного помолчал, выжидательно глядя на меня.
— Знаешь, я наверное, пойду, — неуверенно посмотрела на оборотня. — Что-то устала сегодня, да и спать хочется.
— Что ж, приятных снов, — теперь уже искренне улыбнулся он. — Завтра увидимся. И еще, пожалуйста, никому не говори, что видела меня.
Ага, блин. Вы можете хранить молчание… Что, черт возьми, происходит? С самыми мрачными мыслями вернулась к себе в комнату. Лира, увидев меня, взволнованно встала:
— Ну что?
— Это был Ардонис… — отстраненно ответила я, садясь на диван. Лира обалдело уставилась на меня, опустившись на свою кровать напротив.
— Но почему он хотел поговорить только с тобой? — недоумевающее посмотрела на меня Лира.
— Не знаю. Он просил никому о нем не говорить.
— А что он сказал? — Лира тоже абсолютно не поняла поведения Арадона.
— Ничего связного… Словно хотел что-то сообщить, но испугался. Или передумал.
— Ну дела… — присвистнула Лира. — Надеюсь завтра удастся с ним поговорить.
— А я-то как на это надеюсь… — я легла на застеленный диван. — Спокойной ночи. Если это возможно…
"Холмистая равнина освещена солнечными лучами, дающими необычный янтарный оттенок. Клевер мягким ковром разостлался по всей равнине, укрыл холмы пушистым одеялом. Я стою на вершине одного из холмов. Над собой слышу пение жаворонка, переливающееся, журчащее весенним ручейком, звенящее первой капелью.
— Ты практически у цели, — я обернулась на голос. — Скоро цепь будет соединена.
— Почему вы каждый раз говорите про какую-то цепь?
— Ты поймешь. Смотри в глубь озера, а не на его поверхность, — Женщина мягко улыбнулась.
— Чем глубже я пытаюсь смотреть, тем сильнее тону, — возразила я.
— Даже в тонком мире ты продолжаешь оставаться собой, Зальвирия, — женщина наклонила голову набок, наблюдая за моей реакцией.
— Почему вы называете меня Зальвирией? Меня зовут Кира, всегда так звали и будут звать, я надеюсь.
— Смотри в глубину…
— Знаю, знаю, "в глубину озера, а не на поверхность"? От этого мне легче не стает.
Великая Мать ласково взглянула на меня:
— Видимо, ты действительно все забыла… Когда ты была маленькой, ты играла на берегу Рай'хша, глубокого темного озера. И однажды ты спросила меня: "Бабушка, почему говорят, что в этом озере можно увидеть свою душу?" И я ответила: "Смотри в глубину, а не на поверхность. Что ты там видишь?" Ты склонилась над водой и долго вглядывалась в темные воды. Тут луч солнца упал на поверхность, и ты увидела собственное отражение. Маленькая белокурая девчушка с вздернутым носом и лучезарной улыбкой от уха до уха. Бабочка села тебе на плечо, ты посмотрела на нее, затем снова в воду. "Я вижу, вижу!" — радостно засмеялась ты, обернувшись ко мне. Прошли годы, ты стала прекрасной юной принцессой, готовящейся занять трон и мудро править кланами. Один день поменял всю твою жизнь. В самый разгар летнего праздника, Клеверницы, в деревню пришли наемники, их прислали за тобой. Это было начало трудного времени. Твою мать убили, когда она пыталась тебя защитить, твоего отца взяли в плен, тебе же удалось убежать. С тех пор в деревне ты не появлялась, кланами некому стало править. Многие поколения власть передавалась только чистым истинным Жрицам и Жрецам, но теперь эта цепь была прервана. Не хватало единственного звена, сумевшего восстановить ее: тебя, принцесса.
— Это, конечно, все очень увлекательно, но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. Я не играла на берегу темного озера, не готовилась принять трон. Все, что я делала — это носилась с ребятами по двору, училась играть на гитаре, стала прилежной ученицей, а после только готовилась к экзаменам ночи напролет, от сессии к сессии, в перерывах между этим участвуя в бардовских концертах. Но я никогда не сбегала из деревни под нападением наемников.
Женщина молча взглянула мне в глаза, ожидая продолжения.
— В конце концов, я из другого мира, или вы забыли?
Опустив голову, Мать улыбнулась, и снова подняла взгляд ко мне:
— Разве это препятствие? Со времени твоего рождения в деревне прошло несколько сотен лет, тебе нет даже двадцати пяти…
— И? — я непонимающе моргнула.
— Дух и душа всех существ — не всегда единое целое. Обычно при смерти душа не выдерживает единения с полем планеты и просто рассеивается. А Дух, тот, что не помнит ничего о поступках, о жизни существа, но хранящий отпечаток этих поступков, вечен. У тех, кто при жизни сумел почувствовать себя единым целым с планетой и со всеми живущими на ней, душа преодолевает этот порог и в следующее воплощение является продолжением того самого существа, ничуть не изменившегося. Мы, друиды, всегда умирали, сохраняя душу.