— И куда ты отправишься? У Ремуса везде уши, — добавил он после паузы, привалившись здоровым плечом к стене дома.
— Ну, начнем с того, что охотится эта тварь не на меня, — оборотень внезапно слегка улыбнулся, и улыбка эта, с одной стороны, сделала черты его лица более человечными, с другой — она походила на оскал. Странное сочетание, которое располагало к себе и отталкивало одновременно, — Так что есть у него уши или нет…ему еще очень не скоро представится случай встретиться со мной. Если он вообще доживет, — Александр скрестил руки на груди, прямо глядя на Дерека, — Что до тебя, то у тебя есть шанс прожить не меньше моего. Если ты включишь голову, натренируешь тело и научишься управлять инстинктами. Я могу дать тебе основы.
Так и оставив вопрос щенка без ответа по поводу места пребывания, Александр наблюдал за меняющимся взглядом и, усмехнувшись, уточнил:
— Если ты думаешь, зачем мне это, то можешь считать, что я просто устал быть одиночкой. Компании иногда не хватает. И раз уж ты и так свалился на мою шею, то почему бы этой компанией не стать тебе?
Парень задумался, что было видно и по взгляду, и по сжатым губам, не торопясь давать ответ сразу. Предложение было заманчивым, да и чего греха таить, Александр мог много чего порассказать с учетом того, что, несмотря на силу и выносливость, Дерек всю науку волчьей жизни постигал методом проб и ушибов. Чего только стоит то, как он угодил в лапы Маркусу… От этого воспоминания Дерек покривился, словно съел кислый лимон. Запах Элли, тем временем, окончательно растаял в воздухе, оставляя ощущение пустоты, но и одновременно принося некий покой.
— Подумать до утра можно? — уточнил он, переступая с ноги на ногу и смотря на старшего уже теперь с интересом.
— Думай, — милостиво разрешил оборотень и, окинув Дерека взглядом, развернулся, уходя обратно в дом. Хотел одиночества и подумать? Получи. Странно было только, что до этого Александр этого одиночества ему не дал. И одновременно не позволил при этом скатиться в отчаяние или озвереть. Намеренно ли? Судя по последнему взгляду — не только намеренно, но еще и очень расчетливо.
Дерек конечно об этом не подумал, но, когда старый оборотень ушел, он был спокоен, словно ничего не произошло. В округе было тихо. Он обошел двор дома, с интересом обнюхивая каждый уголок, и отправился в сторону конюшни, помня про обещание не трогать скотину. Но есть почему-то сейчас совсем не хотелось. Открыв здоровой рукой засов, он нырнул в темноту помещения, чувствуя запахи и чутко реагируя на движение животных. Странно, но они совсем не боялись его, видимо, привыкли к тому, что рядом зверь. Проходя мимо стойл, парень с интересом разглядывал лошадей.
В конюшне их было пять. Из них — один старый мерин, один довольно молодой конь, две кобылицы и жеребенок у ног одной из них. Животные негромко фыркали, мерин стукнул копытом о мягкое сено. Половина стойл была пуста, хотя здесь было чисто. Видно, что Александр привык следить за теми, кто ему доверяет.
Оборотень оперся руками о перила стойла, по-волчьи склонив голову на бок и наблюдая за кобылой с жеребенком. Жеребенок, тоже заметив его, оторвался от матери и подошел ближе, разглядывая парня с не меньшим интересом. Дерек протянул руку, погладив его по морде и, подняв защелку, вошел в загон, садясь и облокачиваясь спиной о стог сена, не мешая животным отдыхать. Так, слушая их дыхание и стрекотание цикад за окном, он сам не заметил, как уснул
Его сон был спокойным. Восстанавливающим. Но, как все хорошее имеет свойство заканчиваться, так и спокойствие нарушилось красочной картиной ночи. Он сидел на мотоцикле и гнал вперед. Сзади остались какие-то поля, по левую руку виднелась в дали Венеция. Справа же, куда он и направлялся, было шоссе. Пролетая мимо указателя с надписями «Верона, Милан, Женева, Париж», он вдруг понял, что стекло шлема запотело от влаги. Рука легко поднялась и подняла стекло…женская тонкая рука. И на глазах и щеках были обжигающие слезы. Не его. Ее. Он видел ее глазами, слышал рычание ее мотоцикла, чувствовал, как она наклоняется в повороте, выезжая на шоссе. Спидометр медленно, но верно, показывал склоняющуюся вправо стрелку — 100, 120, 130, 140 км/ч…
Парень дернулся во сне, втягивая воздух полной грудью, и вытянул руку в неосознанном желании прикоснуться, удержать.
— Элли… — тихо позвал он, не просыпаясь и ворочаясь в сене, нарушив тишину предрассветной дымки и заставив лошадей занервничать, наблюдая за странным человеком.
Он как наяву услышал тихий всхлип девушки-оборотня. Она зажмурилась, и вместе с этим исчезла и картинка перед ее — и его — глазами. Внутренняя подкладка шлема совсем промокла от слез. Элис снова открыла глаза — и очень вовремя, едва не выехав на встречку под колеса фуры. Сердцебиение скакнуло, и американка перестроилась в самый правый ряд, сбрасывая скорость. Внутри нее выла вервольф, когтями раздирая изнутри и желая вырваться, но человек была сильнее. Ветер бил по глазам, не защищенным стеклом, и тонкая рука обратно опустила забрало шлема. Вдох…и тихий выдох. Она старалась успокоиться. И не оглядывалась назад. Дерек чувствовал, что она для себя решила не связываться больше с оборотнями, но ее душа, звериная сущность и чувства — все было против этого решения.
В реальности Дерека кобыла тихо фыркнула и уткнулась мордой в ладонь человека, словно проверяя его, и тем самым пробуждая. Он фыркнул, рывком садясь и тут же зашипев от тянущей боли в плече, которая сбросила с себя остатки сна. Парень огляделся и медленно встал, протягивая руку к кобыле и, вдруг обнял ее за шею, потираясь о шерсть носом, чувствуя силу ее мышц и сердцебиение. Он не понимал, почему стал видеть эти сны с тех пор, как они расстались с девушкой. На душе снова стало тоскливо, но он был рад знать, что она цела и ее не преследуют.
Кобыла фыркнула и нервно переступила с ноги на ногу, но не вырвалась из рук оборотня. Жеребенок прижался к ее задней ноге и негромко заржал, прорезая тишину предрассветного утра. Элис была похожа на вот этого жеребенка…такая же неопытная, молодая и…коричневая. Только у нее не было теплого стойла в конюшне, молока матери и заботливых рук. Девочка сама себя оградила от этих удобств. И куда ее заведет жизнь дальше — оставалось только гадать. Для Дерека же все еще было открыто два пути…в одном из них он мог вернуться к своей жизни одиночки до полнолуния и встречи с Маркусом, в другом мог попытаться ужиться с более опытным оборотнем и даже чему-то у него научиться…до все того же полнолуния.
Парень потрепал жеребенка по холке, отпуская кобылу, и тихо вышел, закрыв стойло. Несмотря на пробуждение, он неплохо выспался, и голова немного прояснилась. Утро пахло свежестью, и солнце еще не так сильно жарило. Носа коснулся запах свежего теплого молока, и голод тут же напомнил о себе, компенсируя вчерашний разгрузочный вечер.
Дом Александра стоял все таким же открытым. Оборотень явно не боялся окружающего его мира. Судя по тишине дома, сам его хозяин либо спал, либо был занят. Дереку вспомнились его слова «готовить себе будете сами». Что, если проверить холодильник старика? Движимый желанием набить себе пузо, парень скользнул в дом. Уже изучив все запахи и зная расположение предметов, он завозился на кухне, придирчиво изучил содержимое холодильника и потаскал с полок мясную нарезку и сыр. На столе кем-то опрометчиво была оставлена глиняная крынка молока, которую голодный Дерек вылакал почти одним махом, прежде чем занялся нарезанием составляющих.
Его никто не хватал за руку, никто не мешал. Видимо, Александр на полном серьезе позволил Дереку у себя гостить. У этого оборотня наравне с поразительным чувством самоконтроля, в том числе и территориальным, было еще и врожденное воспитание, чувство такта и интересная жизненная позиция. Хозяин дома появился на пороге — с улицы — когда Дерек уже доедал весь свой завтрак. За спиной Александра уверенно встало солнце.