Давление полной луны когтистой лапой удерживало зверя, не давая человеку побороть его. Но вот полупрозрачное облако скользнуло по бледному диску, и лунный свет, чуть приглушенный, словно отпустил человека и зверя.
«Борись с ним, подчини его, Дерек!» в голове прозвучал как наяву голос Александра, словно придавая силы, и зверь зарычал, выгибаясь и падая на землю. Тело начало вытягиваться, обретая черты человеческого тела, но не сбрасывая шерсть. Желтые глаза впились в высокое небо, отражая свет луны. Новый приступ боли скрутил все его естество, и Дерек закричал, царапая рукой с длинными когтями снег, переворачиваясь на живот и склоняя голову. Луна снова показалась из-за облаков, грозя вновь обернуть его зверем, но парень был упрям. Ударив кулаком по земле, он прорычал, и из волчьей пасти вырвалось человеческое:
— Смогу…
Шерсть стала опадать клочьями, и, спустя пару минут, первый оборотень за бог знает сколько лет сбросил шкуру в полнолуние, забрав последние силы и заставив человека упасть в снег. Угасающим взглядом Дерек увидел, как на свет выходит серая волчица.
Сознание Дерека померкло, и перед внутренним взором вместо снега возникла жаркая Португалия. Солнце здесь едва зашло за горизонт, в спину ласково дунул ветер, заставляя короткие коричневые пряди падать на глаза. Сознание оборотня сейчас намертво слилось с ее реальностью, и Дерек, сам того не зная, видел все глазами Элис.
Девушка смотрела, как диск полной луны становится все ярче на фоне темнеющего южного неба. Долгий тихий выдох сорвался с красивых губ, а взгляд опустился вниз. Элис стояла на холме, а внизу раскинулись огни и яркие ленты цирка. Она чувствовала их, охотников. Знала, что они рядом. И знала, что бежать — значит стать открытой мишенью. Рядом с людьми был шанс…на что?
Мысли потонули в дикой боли, заставившей тело согнуться пополам, ломая кости. Удлиняющиеся зубы рассекли губы, из груди вырвался крик боли, который перешел в вой. И она выла до тех пор, пока менялась, мучительно и болезненно. Через несколько долгих минут на вершине холма выпрямилась поджатая вервольф, на полголовы ниже самцов. Ее шерсть имела причудливый оттенок: наравне смешались серые и коричневые волоски, в свете луны делая шкуру рыжеватого оттенка.
Когти царапнули землю, вырывая траву. Зверь тяжело дышал, чувствуя страх из-за витающего в воздухе серебра. Опустившись на все четыре конечности, Элис втянула носом воздух, чуя людей внизу, в ярких палатках цирка.
Все было рассчитано идеально: бродячий цирк, расположившийся у подножия холма, был словно манящий торт со свечками — приходи и хватай кусок пожирнее. Представление только закончилось, и из шатра, галдя, высыпала разгоряченная публика. Мамы тянули за руки детей, парни что-то нашептывали на ухо девушкам, жующим сладкую вату. Повсюду царили музыка, смех и веселье. Два десятка охотников слились с толпой, внешне ничем не отличаясь от обычных людей. Весь камуфляж и часть защиты было приказано оставить. Еще утром они получили информацию от местного связного, что девчонка прибыла вчера, а, значит, где-то рядом, и на этот раз они ее не упустят.
Вервольф оскалилась и глухо зарычала. На траву закапала слюна. Зверь метался внутренне, оставаясь физически на месте. Было страшно — и одновременно хотелось есть. Более опытный оборотень развернулся бы и бежал, но не она…ее контроль был слишком слаб. В итоге жажда плоти пересилила, и Элис сорвалась с места, вниз, к цирку, в желании утолить голод.
Люди не чувствовали угрозы, зато в наушниках охотников раздался голос: «Есть движение, на двенадцать часов, готовность номер один». Охотники разошлись среди людей, делая полукруг и не привлекая к себе внимания. Они просто выжидали, решив ловить на живца.
Чуткий слух оборотня уловил голос, изнутри вырвался рык ярости. Зверя достало, что на него охотятся, и наравне с голодом появилось желание порвать на куски преследователей. Оборотень метнулась в сторону, бесшумно прыгая в тень одного из шатров. Глухое рычание было не сдержать, но каждое движение оставалось хищным и абсолютно звериным…до самого момента прыжка. Она прыгнула на человека, отрывая тому зубами руку от плеча и вспарывая когтями брюшную полость, так что органы вывалились на землю. Но Элис просчиталась. Она думала, что напала на охотника, но то был просто человек. И обостренный нюх слишком поздно дал понять эту ошибку в 20 сантиметров. Ядовито-желтые глаза в упор посмотрели на охотника в досягаемости когтей, и лапа тут же рассекла воздух и лицо преследователя.
Человек что-то держал в руках, и, как только Элис ударила, он выпустил из рук колбу, которая разбилась, выпуская в морду оборотня эссенцию серебра, которая обожгла нос и глаза, на несколько секунд лишая органов обоняния и зрения, оставляя после себя жгучую боль и желание бежать без оглядки. Зверь взвыл, отчаянно и яростно, выпрямляясь во весь рост и лапами закрывая обожженную морду.
Крики людей и остальной шум, адская разъедающая боль и ярость заставили оборотня метнуться в сторону. Дезориентированная, самка, отступив назад и вбок, запуталась задней лапой в ленте ярко-оранжевых флажков и, в очередной раз яростно прорычав, рванулась. Делать этого явно не следовало, потому что она тут же угодила в стоящий рядом шатер, с воем падая вместе с ним.
Тяжелая ткань и опоры накрыли ее собой, мешая вырваться. Вокруг тут же началось движение, и, когда полог шатра резко стянули, на голову оборотня накинули удавку на длинном шесте. Толстая серебряная лента плотно обхватила ее шею. Ее уже окружили охотники, держа на прицеле автоматов с транквилизаторами. Маркус вышел вперед, закуривая и смотря на зверя:
— Привет, малышка. Погуляла и хватит, пора домой.
Элис взвизгнула и оскалилась, рыча и пытаясь вырваться. К этому времени ее зрение и обоняние восстановилось полностью, а вот ярость зверя была ослепляющей. Она рванулась вперед, на Маркуса, но серебро вокруг шеи заставило упасть на лапы и пригнуться к земле, глухо рыча. Кровавая слюна капала между лап, а в клыках застрял кусок человеческой кожи и одежды.
— Хм…знаешь, это прямо дежавю, как французы говорят, — мужчина стряхнул пепел сигары, смотря на волчицу и выдыхая дым поверх ее ушей, — Где-то я уже это видел, — он потер заросший щетиной подбородок, — Ах да, тот черный кобель, которому я давал шанс быть мне полезным, как его… — он пощелкал пальцами, словно вспоминая.
— Дерек, босс, — отозвался Джо, вскидывая ружье.
— Точно! Вот отвезем тебя, и я найду его и сделаю себе новый коврик для сортира… — с этими словами он вынул из-за пояса пистолет с капсулой.
Оборотень в ярости смотрела на Маркуса, и взгляд этот обещал месть. Но слова про Дерека заставили рычание на мгновение стихнуть, словно его образ скользнул в сознании Элис. И в этот момент выстрел охотника, попавший волчице в затылок, заставил ее снова взвизгнуть, а через мгновение захрипеть вместо рычания. Последняя попытка дернуться закончилась полным провалом в кромешную темноту.
— Бережнее, ребята…хоть волосинка с хвоста упадет, и Ремус вас вывернет наизнанку, — приказал он охотникам, следя, как публике вешают лапшу на уши про сбежавшего из клетки волка, и принимая похвалы. Элис уложили в клетку, оплетенную серебром, и загрузили в грузовик. Через пятнадцать минут ее погрузили в частный грузовой самолет, который держал курс в штаб-квартиру охотников. На мобильный телефон Ремуса пришло смс-сообщение: «Встречай посылку».
Доза транквилизатора прямо в голову оказалась для Элис слишком большой, ибо была рассчитана на самца. Она не только не пришла в себя за все время перелета, но и вплоть до момента обратной трансформации. Невыносимая боль заставила девушку взвыть, а потом простонать. Первое, что она почувствовала, был запах электрического света лаборатории…ее «комнаты». По воспаленным после серебра глазам ударил свет, когда американка в ужасе их распахнула с едва слышным хриплым «Нет!» и оглядела три белые стены и одну стеклянную, не пробиваемую. Девушка дернулась, но ее запястья обожги серебряные обручи. Слабость в теле после полнолуния была катастрофической.