Не будучи до конца уверен в успехе дела, я все же собрался с духом и протянул Вишнучанду один из векселей, решив про себя, что я и Моти вооружены и сможем постоять за себя, если меняла вдруг что-то заподозрит.
Вишнучанд достал очки в круглой железной оправе из складки своего тюрбана, нацепил их на кончик носа и стал очень внимательно читать вексель, время от времени бросая на меня подозрительный взгляд поверх очков.
— Я хотел бы сказать вам несколько слов. Не будете ли вы добры проследовать за мной в соседнюю комнату? — с этими словами меняла встал и жестом пригласил меня идти за ним.
— Где вы его взяли? — строго спросил он, когда мы уединились. — И кто вы такой?
— Не важно, кто я такой. Вам достаточно знать, что я должен получить деньги по векселю, который у вас в руках, а также и вот по этим, — и показал ему остальные бумаги.
— Удивительно! — воскликнул Вишнучанд. — Я что-то не понимаю! Почему их предъявляет не их держатель, а кто-то еще? Молодой человек! Кто уполномочил вас получить по ним деньги?
— Тот, на чье имя они выписаны! Кто же еще?
— Имя этого человека, то есть получателя, и того лица, который их выписывал?
— Камаль Хан. Другого зовут Бири Мал.
— Нет, так не пойдет! — заявил меняла. — Их имена вам мог назвать любой.
— Может быть, это поможет вам разобраться, — я достал из пояса перстень сахукара с его личной печатью и протянул его меняле.
Тот внимательно оглядел его, а затем вынул из медного ящика, стоявшего на столе, кипу бумаг и стал ее перелистывать.
— Ага, вот они! — он достал из кипы несколько документов. — Счета Камаль Хана. Сейчас мы все проверим, сличив печати на них и на перстне, что вы мне дали. Берегитесь, молодой человек, если вы затеяли подлог.
Должен признаться, я испытывал немалое волнение, ибо если я предъявил не ту печать, то мне было не миновать разоблачения. Но нет — ведь я снял этот перстень с руки самого сахукара и других у него не было!
— Сейчас мы их сравним! — заверил меня меняла. Он натер печатку чернилами и, лизнув листок бумаги, занес над ним перстень. — Ну! Ставлю?
— Конечно! — подтвердил я, незаметно положив руку на рукоять своей сабли.
Меняла приложил перстень к бумаге и отнял его; получившаяся печать в точности повторяла те, что были на счетах Камаль Хана.
— Все верно! Совпадают! — сказал меняла после длинной паузы. — Я не знаю фарси, на котором составлен текст печати, однако буквы, кажется, одинаковые, и размер тот же. У меня нет более сомнений, но все равно — странно!
— Могу сообщить вам, — сказал я, — что ваш покорный слуга — особо доверенное лицо сахукара и он лично поручил мне забрать деньги. Впрочем, если вы не хотите платить, то так и скажите — я напишу ему об этом.
— Нет, не надо, деньги готовы, — заверил меня меняла. — Но все-таки — почему уважаемый сахукар не приехал сам?
— Так сложились его обстоятельства, — пояснил я.
— А где он сейчас?
— Этого я никому сообщить не могу, на что у меня есть указания сахукара. Можете быть уверены, что, когда придет время, он не преминет заехать к вам, — твердо сказал я, подумав про себя: «Конечно, заедет, но не раньше, чем в день Страшного суда».
— Ну что же! — вздохнул меняла. — Когда вы хотите получить деньги? Вексель предусматривает оплату в течение десяти дней.
— Прямо сейчас, ибо у меня нет времени ждать. Утром я уезжаю обратно. Можете вычесть из этой суммы проценты за десять дней. Да, кстати! — продолжил я. — Сахукар просил передать, что если он вам остался что-то должен, то вы можете вычесть этот долг из тех денег, что отдадите мне, для окончательного расчета.
— Хорошо! — ответил меняла. — Сейчас посмотрю. Значит, так: за вычетом долгов сахукару причитается семь тысяч триста сорок три рупии.
Вишнучанд позвал слугу, которому велел зарегистрировать векселя сахукара, приготовить расписку и принести деньги.
— Как вы собираетесь нести столько серебра? — спросил меняла, когда деньги были пересчитаны и отданы мне. — Здесь опасно, да к тому же темнеет.