— А в чем будет заключаться моя помощь Вашингтону? — наивно спросил Александр.
— Вы можете нам помочь только одним — негласным сотрудничеством с американской разведкой, — прямо в лоб, безо всяких обиняков ответил вербовщик Вильям.
Когда Нилов услышал такой ответ, настроение сразу же упало, за грудиной враз похолодело, гулко застучало охолонувшее сердце. Он заметался с решением поставленной американцем непростой задачи.
— Не могу я пойти на такое дело, — с дрожью в горле, не узнавая свой голос, ответил кандидат на вербовку.
— В таком случае я не смогу вам ничем помочь. Вы потеряете шанс стать гражданином великой страны и быть рядом с Глорией. Вы же её любите? Так?
— Да!!!
Так в чем же дело?
Дайте мне подумать.
— Думайте, только не долго…
«Родители» Глории вскоре отправили «дочь» в Штаты, мотивируя её неожиданный отъезд необходимостью доучиться на каких-то курсах при университете. Таким образом, Глория выходила из игры. На последней встрече она заверила Александра, что после сдачи зачетов и двух экзаменов постарается развернуть свое дело, — прибыльный бизнес ей обеспечивают родственники; что будет ждать его и надеется встретиться на американской земле.
— Будь благоразумен и Бог будет с тобой, он поможет тебе в начинаниях, — Глория словно намекнула на желательность положительного ответа на предложение вицеконсула.
— Буду!..
Когда Глория улетела в США, Гэлбрайт стал чаще «окучивать» колеблющегося россиянина, в сознании которого шла яростная борьба мотивов, обработка со стороны цээрушника происходила с продуманной настойчивостью и психологически выверено. Акценты ставились на подчеркивании его исключительности, наличия якобы широкого общекультурного кругозора и возможностей с таким личностным потенциалом безболезненно встроиться в американский быт. От похвал у Нилова «в зобу дыханье сперло». Он постепенно склонял себя сам к ответу: «Да!»
31 мая 1974 года на очередной встрече в ресторане алжирской столицы «Звезды Магриба» Нилов наконец дал согласие на работу в качестве платного агента ЦРУ. На второй конспиративной встрече с Вильямом (это было в начале июня) он заполнил небольшую анкету, якобы нужную в дальнейшем при решении вопроса об американском гражданстве, что было элементарной туфтой, ответил на несколько десятков вопросов, написал пространную автобиографию и передал янки две фотокарточки.
— Всё это нужно будет при заведении дела на кандидата в граждане США, — слукавил разведчик.
— Что я должен делать?
— Дела у нас с тобой впереди…
В тот вечер Гэлбрайт праздновал победу и решил дальше не напрягать мозги — дать им отдохнуть и загрузиться спиртным. Через несколько часов он назюзюкался, как поросенок.
«Внутренне я уже видел себя агентом ЦРУ, — вспоминал Нилов на следствии. — А в этом качестве мне лучше было жить без Глории. Почему я решился пойти на вербовку? Во-первых, мне очень импонировало то обстоятельство, что выбор пал именно на меня. Значит, я — исключительная личность. Во-вторых, привлекала сама необычность ситуации. Я всегда мечтал о приключениях, путешествиях, о таком, чего не было в моей жизни. В-третьих, было совершенно очевидно, что многочисленные контакты с иностранцами могут стать известными, и тогда — прощай, карьера. И, конечно же, не последнюю роль сыграла корысть. Мерещились солидный счет в солидном банке, фешенебельная вилла на курорте, гоночная машина последних марок, яхта и… шикарные женщины…»
Надо отметить, что Гэлбрайт при встречах, в процессе изучения Александра, постоянно подчеркивал, что он будет богат, что в швейцарском банке сразу же после того, как он начнет поставлять информацию, откроется долларовый счет. Американец словно вдалбливал в сознание молодого человека принцип русской пословицы — «О чем тому тужить, кому есть, чем жить». Александр вначале поверил в легкость пути достижения заветной цели, потому что серьёзной работой новый хозяин его не нагружал.