– Боюсь, у твоего дома уже выстроилась очередь, – предположил Маджух без риска ошибиться. – Я могу на память привести кланов двенадцать, которым Pax много или мало насолил.
– Приём окончен! – распорядился Мусултын. – По вопросу Раха больше никого не допускать!
– Остались только свои. – Зурек, пока не состоялось отречение, причислял к своим и Раха. – Решим по-семейному. К чему ты склоняешься, Папа?
– А к чему бы ты, Зурек, склонился, окажись в твоих руках опытный вражеский спец по тайным операциям, доверенное лицо Золотого Луча – и вдобавок твой близкий родич? – Папа смотрел хитро, с намёком.
– Не думаешь же ты... – Зурек похолодел лицом.
– Что я думаю – то знает моё сердце; умерь злость и помысли умом.
– Во-первых, Pax предан Ониго. Он не согласится...
Все поглядели на Форта; тот и глазом не сморгнул.
– Во-вторых, денег не хватит расплатиться за его проделки.
– Подумаешь, продам две-три восьмёрки судов с грузом. За то, чтобы сына вернуть, – не жаль.
– В-третьих, не все откажутся от мести, приняв выкуп.
– Уломаем. Там уступим, тут прижмём... сладим! Зато как будет звучать – Окурок Pax!
«Не будет звучать, – решил Форт. – Даже если Pax отсюда родом, он не подлец, верен граду и нао до последнего. Чтоб я за него менял убеждения, а потом говорил: „Pax, это был просто тактический ход"?.. никогда. Они сразу раструбят на всю планету о его измене – ну что ты, такая победа! мы самого Раха в чёрную веру обратили!»
– Слишком ты его любишь, – укорил Зурек Папу.
– Это правда. Но не в одной любви дело. Pax – живой кладезь информации. Коды и структура градских систем, пароли их связи, доступы, сведения об отделе Ониго, трёхмерные карты – всё в нём. Он перейдёт к нам с этим багажом. А не перейдёт – будем из него вытягивать по буковке, по слову. Как считаешь, Pax, что лучше?
«Погибну героем только потому, что ничего не знаю!» – Мысль насмешила Форта, он улыбнулся.
– Что ты лыбишься? что ты для себя весёлого услышал?!
Светлый и безбоязненный вид приёмного сынка начал пробирать Папу. Pax сидел в равновесной позе бритоголового бога землян, неподвижный и в то же время расслабленно-свободный. Ни скованности, ни напряжённой готовности, ни подавленного близящимися пытками выражения лица – лёгкая тень улыбки на устах и полуприкрытые, чуточку сонные глаза, матовые от брезгливого презрения. Другой, даже уверенно владеющий собою пойманный лазутчик обязательно чем-нибудь выдал бы свою тревогу и собранность, но этот!..
Ощущение того, что Pax готов к любой смерти и в сердце своём уже мёртв, холодом охватывало Папу. Какие чародейские науки преподал Раху Ониго? каким духовным методикам обучил?.. Pax выглядел непохожим на человека, остывшим и затвердевшим, как вылитый в воду стеарин. А если его настоящее тело действительно лежит у полковника на леднике? Стоит Ониго узнать о провале агента, он велит душе покинуть двойника...
– Я это предвидел, – бросил Зурек, сам несколько растерянный стойкостью рослого братца. – Помяни моё слово, Папа, – он насквозь запрограммирован. В нём ничего живого нет. Не хочешь никому его отдать? не отдавай. Но над его жизнью ты властен как отец. Собери всех, у кого есть к Раху кровомщение, угости горячими и составными напитками, а когда придёт черёд мясной закуски, объяви долгое вращение квадратной рамы. Все насытятся и удовлетворятся.
– Долгое остроконечное вращение, – уточнил Маджух.
– И строго размеренное по числу желающих, – продолжал Зурек.
Пока высокопоставленные удальцы сыпали непонятными эвфемизмами под сенью священного бородатого бубна, Форт для начала вышел из возраста Раха сроки кормления с руки Папы и шестигодового отсутствия. Выходило, что в сыновьях Мусултына Pax оказался примерно трёх лет от роду. А где он жил до этого? Кем были его истинные родители? Межвидовых гибридов не бывает, Pax – приёмыш. Вот почему он настолько ньягонский! иная жизнь ему не известна...
– Я могу сочинить приглашение на выпивку с закуской, – предложил Зурек. – Его надо подготовить загодя. Мотаси Маджух, запишите черновик.
«Пиши, Маджух, – подбодрил Форт. – Ну, размельчите вы меня – или что там задумано?.. Потом изломаете голову над техногенными останками. В Эрке меня объявят исчезнувшим. Вступит в действие завещание. Таким образом я, перешедший край, сумею-таки напакостить Аламбуку – сюда высадится Звёздная Пехота, и вам будет чем заняться».
Зурек поднял глаза на бороду с узелками, что-то прикидывая в уме, затем начал диктовать:
Ночь добрая! Старшой Окурок Папа Мусултын приветствует Чёрного города Удальцов с их Жёнками и Мужиков с их Бабами...
– А не в гадь нам будет привечать хвостаток? – осведомился он у Папы.
– Не в гадь, – ответил Папа, хмурый от тяжёлых мыслей и сомнений. – Не позвать их – злыдню затаят. Ты что, не знаешь? миром правят мягкие ушки! Во всех кланах бабы у руля, штуртросы идут с бабской половины. Тот же Дука – он, что ли, вожак Кабельной Ветви? там заправляет мать-Дучиха, а с ней Дукины сестра, жёнка и свояченица.
Данной бумагой приглашаем адресатов пожаловать к нам на распитие с особенной закуской. У нас в руках находится Pax Пятипалый, которого мы вам представим путём долгого, остроконечного и размеренного вращения квадратной рамы ко всеобщему удовольствию и в соответствии с вынесенным решением, как постановила авторитетная сходка Папиных Окурков.
С пожеланием добра и здоровья – вольные и богобоязненные Удальцы из Окурочьих нор.
К сему следуют подписи; Папа самолично, Зурек Быстрый, Маджух Венец...
– Остальных после проставишь, когда понадобится, – остановил его Папа.
Форт слушал, как редактируют приглашение на его казнь, улыбался и отчётливо ощущал, что его покидают остатки гуманизма. Он был свидетелем двух обстрелов, от которых град не мог ни защититься, ни даже ответить на них. Он узнал, что заблудшего Зенона Освейского убили за честность, чтобы он случайно не выдал аламбукского пащенка, выслеживающего то ли новых жертв, то ли места для взрывов на рынках, а попутно продающего плесень градским недорослям. Он услышат от Коел о том, как здесь обращаются с разумными, угодившими в рабство.
«И я должен жалеть это племя людокрадов и торговцев дурью? страдать комплексами по поводу того, что у них есть жёнки и детки? Когда морят паразитов, детёнышей и самок не щадят. Они все сызмала порочны и преданы Зверю – вот пусть и отправляются к своему богу. Только аннигиляция примирит мир с ними. И чем скорей, тем лучше, чтобы либеральные мозгососы не успели прибежать на выручку и устроить выродкам Всеобщее Помилование».
Не сдержавшись, он негромко рассмеялся, представляя, какая буча заварится, когда федеральные солдаты начнут ворошить Аламбук в поисках обломков «образца II». Это не владение Эрке, ничья земля. Конечно, будет международный скандал, пришлют наблюдателей, полетят ноты протеста, но Джомар – пся с мёртвой хваткой.
– Молчал бы, – раздражённо обратился к нему Папа. – Мы тут смерть для него придумываем, а его всё на смех пробивает!
– Так, подумал кое о чём.
– О смертном часе размышляй!
– Он возьмёт и не настанет – что тогда?
– Ты, Pax, всегда был ловок уворачиваться, – покачивая головой, с сожалением сказал Мусултын. – Что бы тебе, когда градские в моё отсутствие нагрянули, не встретить их как удальцу? Уж большой был, ростом со многих моих, и драться умел. Убили бы – я б горевал, мстил за тебя, а не как сейчас... Угораздило тебя под помост спрятаться.
– Это у него инстинкт, – объяснил Маджух.
– Стинкт какой-то... Профессор, не поймёшь тебя... Слова-то выбирай!
– Вспомни, – Маджух не унимался, – охотник сверху, учитель его, говорил: «У мальца дар затаиваться, прямо с виду исчезать; в засаде ему цены нет». Он и затаился. Его лишь Золотой Луч глазом-порчей высмотрел, а то бы не нашли.