— К гадалке не ходить, — Кайл рассмеялся. — Знаешь, я передумал, пойдем, закажем ребятам панталоны.
— Пойдем и наберем побольше, — Гор обнял мужа, — мы теперь знаем, что эти кусочки кружева действуют сногсшибательно, разум отбивают напрочь, а это значит, что мы быстро наловим женихов для сынов!
Параллель Дитрон
Неделя потихонечку ушла в небытие, и сны, мучившие Долата все это время, отпустили, уже второй день он спал спокойно и не вскакивал посреди ночи от собственного крика. Теперь изумрудный дракон исчез не только из его жизни, но и из сновидений, больше ему никогда не увидеть того, кто подарил ему незабываемое наслаждение и малыша.
Днем Долат лишь изредка вспоминал о нем, все его мысли были заняты растущим в нем яйце, только ложась на свою одинокую лежанку, он позволял себе немного погрузиться в воспоминания о прекрасном драконе. Поглаживая слегка округлившийся живот, он рассказывал своему малышу, каким красивым и ласковым был его второй отец.
На рынке Долат случайно купил зеленый камень, и теперь, с воодушевлением рассматривая его, мечтал, что вырежет из него фигуру дракона, когда вернется его способность обращаться в человеческую форму. Единственное, что немного омрачало его безмятежное существование, это безуспешные попытки придумать легенду для сына объясняющую отсутствие второго отца. Как он не напрягался, на ум не приходило ничего путного, только какая-то наивная глупость, типа твой папа героически погиб в битве с чудовищем.
Поначалу, едва узнав о беременности, отец Долата Торгол очень переживал, как они, бескрылые, будут растить дракончика, но потом перестал дергаться и положился на судьбу, и стал с нетерпением ждать появления внука. Вместе с сыном они обустроили жилище, построенное специально для забеременевшего фэронга переставшего принимать человеческий облик, и из-за своих размеров не имеющий возможности войти в обычный дом. Жилище состояло из одной огромной комнаты с высоким потолком, широкой двери и наваленными возле камина одеялами и большой верандой, на которой сейчас и лежал Долат, привычно поглаживая живот и рассматривая зеленый камень. Жизнь вошла в привычное русло, размеренно текли дни, и казалось, что все так и будет продолжаться, но это спокойное течение было прервано неожиданным появлением Коригона. Услышав раздавшиеся на дорожке шаги, Долат поднял голову и, не веря своим глазам, уставился на идущего вслед за отцом мужчину с изумрудными волосами.
— Сынок, этот дракон утверждает, что он является папой нашего малыша, — с плохо скрытой радостью произнес Торгол.
„Что ты здесь делаешь?“ — опешил Долат, уставившись на нежданного гостя.
— И я рад тебя видеть, — Коригон ласково улыбнулся.
„Уходи!“
— Нет, я пришел предложить тебе брак.
Всего лишь брак, а не сердце и не любовь, то, в чем он действительно нуждается. Долат вскипел:
„Убирайся прочь, мне не нужен брак!“
— Ты носишь моего ребенка и поэтому должен выйти за меня!
„Я тебе ничего не должен! Убирайся!“ — вскинулся фэронг.
— Хорошо, — сдался Коригон, поняв, что убедить в чем-либо разъярившегося любовника сейчас будет нереально, улыбнувшись, он отправился по дорожке назад.
— Сынок, может, тебе стоит немного подумать над предложением Коригона, ведь было бы неплохо, если бы у нашего дракончика был крылатый папа, — робко проговорил Торгол.
„Нет“, — отказался Долат. Значит, этого негодяя зовут Коригон. Красивое имя и сам он необыкновенно хорош собой — с симпатичным лицом, великолепными изумрудными волосами, искрящимися на солнце, высокого роста и с мощной мускулатурой.
Отец, подосадовав на упрямство сына, ушел. Внезапно Долат почувствовал тянущую боль внизу живота, осторожно поднявшись, он потихоньку добрался до своей комнаты, где свернулся в клубок на толстом матрасе лежавшим у камина. Вскоре ему стало совсем худо, боль в животе усилилась и Долат, с самого детства не проронивший ни слезинки, горько заплакал, чувствуя, что теряет своего малыша.
— Что случилось? — неожиданно раздался над ним встревоженный голос Коригона.
Долат испуганно застыл, а потом торопливо вытер лапами глаза, пытаясь скрыть следы слез.
— Что случилось? — повторил свой вопрос Коригон.
„Ничего“, — пришел ответ от фэронга.
— Неправда, тебе плохо, я это еще в гостиной почувствовал.
„Как ты это почувствовал?“ — послал ошеломленную мысль Долат.
— У меня сердце сжалось, а потом стало так больно, как будто в него вогнали острую иглу.
„А что ты делал в гостиной?“
— Ждал, когда ты немного остынешь.
„Зачем?“
— Как зачем? Мы же так и не поговорили толком о нашей свадьбе.
„Не будет никакой свадьбы!“ — внезапно боль скрутила Долата и он, застонав, схватился за живот.
— У тебя болит живот?
„Мой малыш хочет покинуть меня“, — мысль, насквозь пронизанная отчаяньем и горем.
— Т-ш-ш, ты его не потеряешь, — Коригон поспешно перекинулся в дракона и, пристроившись за спиной фэронга, обвил его тело своим. — „Все будет в порядке“, — послал он утешающую мысль и принялся лизать холку своего нежного мальчика.
Долат замер, боль, измучившая его до невозможности, внезапно отступила, и на смену ей пришло блаженное умиротворение.
„Болеть перестало!“ — удивился он.
„И не будет, пока я рядом“, — Коригон довольно улыбнулся.
„Почему ты так в этом уверен?“
„Потому что знаю кое-что, что тебе неизвестно“.
„И что же такого ты знаешь?“
„Когда дракониха беременеет, между ней, яйцом и отцом ребенка появляется магическая связь, которую нельзя разрывать, иначе малыш погибнет и поэтому будущий папочка должен постоянно находиться рядом“, — мысли лучащиеся довольством и радостью.
„Я не дракониха!“ — насупился Долат.
„А вот это не важно, тут главное, что мы связаны магией с нашим малышом. Ты ведь уже понял, что произойдет, если меня не будет рядом?“
„Да“, — Долат вздрогнул, вспомнив ужас, обуявший его, когда он почувствовал, что теряет малыша.
„Нашему маленькому не нравится, когда ты отгоняешь от себя его второго папочку“, — Коригон нежно погладил лапой живот фэронга и ласково полизал ему перепонки на ушах.
Долат, от растерянности забыв, что дракон с легкостью читает его мысли, принялся думать, что ему теперь делать, выходить замуж без любви ему совсем не хотелось, но похоже другого выхода просто не было.
„А с чего ты взял, что я тебя не люблю?“ — неожиданно прозвучавший у него в голове вопрос Коригона застал его врасплох.
„Ты даже имя у меня до сих пор не спросил“, — выказал свою обиду Долат.
„Я его спросил у твоего отца, когда нашел, где ты живешь, так что, мне незачем было спрашивать, как тебя зовут. Наверняка, ты бы опять отказался его назвать, мой нежный упрямец, — Коригон облизал морду фэронга. — Ты и представить себе не можешь, как я обрадовался, когда мои поиски, наконец, увенчались успехом! Я так боялся, что не успею, и с нашим малышом случится беда!“
„Откуда ты узнал про ребенка?“
„От Кайла и Гора, ты, наверное, помнишь их, один был в странном белом маскарадном костюме с красными крестами, я, кстати, так и не понял, кого он изображал, а второй совершенно голый“.
„Да, я помню их, — подтвердил Долат. — Кайл эмпат, это он мне сказал про то, что у меня будет малыш“.
„Теперь ты знаешь, что я тебя люблю, и может, согласишься жить у меня дома до свадьбы?“
„А ты точно меня любишь?“ — усомнился Долат.
„Я считаю, что да, по крайней мере, ты очень дорог мне, и я буду с удовольствием баловать тебя, беречь и ласкать, — Коригон нежно прикусил перепонку на ухе фэронга, — и в моем доме намного удобнее и уютнее чем здесь“.
„Хорошо“, — кивнул Долат. Он ведь ничего не теряет, дав согласие, а вот в противном случае, вполне может потерять дитя, это мысль заставила его похолодеть.
„Ты серьезно думаешь, что если ты скажешь „нет“, то я брошу тебя?” — Коригон сдвинул брови.