Страшно утомленный после казалось бы простейшей процедуры, с которой он раньше справлялся за несколько минут, а теперь ему пришлось потратить уйму времени из-за слабости тела, Нэру с трудом натянул на себя халат и доковылял до кресла, стоявшего у камина. Наверное, следовало лечь в постель, но сил добраться до кровати не хватило. Едва он рухнул в кресло, как глаза сами собой закрылись, и он задремал. Разбудил его злой окрик мужа:
— Просыпайся, тварь!
Нэру открыл глаза и, сонно щурясь, взглянул на Тлима.
— Знаешь, что это такое? — муж, злорадно усмехаясь и помахивая плотным листом, подскочил к нему.
— Что? — внутри Нэру все похолодело от недоброго предчувствия.
— Это свидетельство о разводе! — Тлим ткнул листом ему в лицо. — Бывший мой муженек! — с невыразимым наслаждением проговорил он.
— Мы уже давно чужие друг другу, так что эта бумажка ничего не значит для меня.
— А вот тут ты ошибаешься! — Тлим усмехнулся с чувством превосходства. — Ты в курсе, что закон категорически запрещает пользоваться услугами храма мертвецов?
— Да, — Нэру побелел.
— Ты теперь государственный преступник, и именно на этом основании нас развели, и все твое имущество отчуждается в мою пользу! — торжествующе произнес Тлим.
— Ты не мог так со мной поступить, — горько прошептал Нэру.
— А с какой стати я должен щадить тебя?
— Я сделал это ради тебя.
— Не помню, чтобы просил об этом, — фыркнул Тлим. — Но не считай меня сволочью, я решил сделать тебе на прощанье подарок.
— Какой? — Нэру с надеждой посмотрел на мужа и мысленно взмолился: «Боги, скажи, что обманул меня!»
— Держи, — парень протянул ему склянку. — Это яд, он избавит тебя от проблем.
И ради этой дряни он совершил гнусный проступок? Испортил жизнь ни в чем не повинному Чидону. Нэру взял склянку и уставился на нее — за толстыми стенками виднелась густая неприятного желтушного цвета жидкость, которую ему предстояло выпить. Какой печальный итог его давно опостылевшей жизни.
— Храмовники придут с минуты на минуту, так что поторопись, — сказал Тлим и, довольно улыбаясь, выскользнул из комнаты.
— Я успею, не переживай.
На чужом несчастье счастья не построишь, почему же эта простая мудрость не пришла ему в голову раньше? До того, как он, раздираемый гневом на Чидона, не отправился в храм мертвецов? До того как отрезал мизинец и клал его на алтарь? Почему так поздно, когда уже ничего нельзя исправить? Нэру закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Воспоминания медленно всплыли, вновь терзая и без того измученное сердце, но теперь они не приносили столько боли, как раньше, предстоящее избавление от них немного успокоило мятущуюся душу.
***
В день девятнадцатилетия отец представил ему Эврона в качестве жениха и сообщил, что дал согласие на их брак. Мужчина пришелся Нэру по душе, симпатичный, мускулистый, со стройными крепкими бедрами. Отец расстарался для единственного сыночка, приволок отличного самца — зеленоглазого брюнета, именно тот типаж, которому он отдавал предпочтение. Нэру с легкостью согласился с выбором отца и стал женихом Эврона. Со свадьбой Эврон не торопил, решив дать время парню привыкнуть к себе. Он красиво ухаживал за своим будущим мужем — щедро одаривал подарками и водил по всем мало–мальски интересным местам. Все было прекрасно ровно до ежегодного королевского бала, устраиваемого в честь дня рождения Его Величества. На нем представили дебютантов, перешагнувших порог совершеннолетия, и среди них Нэру узрел Тлима — изящную куколку с огромными синими глазами. Сердце его дрогнуло, и он страстно захотел, чтобы это восхитительное чудо принадлежало ему. Вот только не у него одного возникло такое желание, сын министра безопасности Чидон тоже захотел прибрать к рукам это сокровище. Нэру, позабыв про своего жениха, сломя голову бросился в борьбу за руку прекраснейшего Тлима.
Придворные поначалу недоуменно взирали на крутившегося вокруг Тлима Нэру, а потом начали бросать на Эврона насмешливые взгляды, тот стоически держал себя в руках, делая вид что все в порядке, устраивать скандал на глазах у всех он не собирался. Он молча наблюдал за своим женихом и, сжимая побелевшими пальцами бокал, медленно умирал от отчаяния — глаза любимого горели страстью, направленной не на него, и было понятно, что он безвозвратно потерял его.
***
Тяжелый и в общем-то ненужный разговор, ведь и так было ясно, что между ними все кончено. Нэру, светясь, невразумительно лепетал о внезапно вспыхнувшей в нем любви к Тлиму, просил за это прощения и умолял освободить от обязательств.
— Хорошо, — прервал его излияния Эврон. — Ты свободен.
— Спасибо, спасибо, — Нэру стал суетливо стягивать с пальчика кольцо.
— Оставь, — устало обронил Эврон. — Теперь это просто украшение, оно утратило свое значение.
— Да, — Нэру неуверенно улыбнулся ему. — Не держи на меня зла.
— Как я могу держать на тебя зло, свет мой? Ты не виноват, что в твоем сердце поселилась любовь, — теплая улыбка осветила лицо мужчины. — Иди и помни, я буду любить тебя вечно.
— Прости, — Нэру, виновато пряча глаза, кивнув на прощание, поспешил прочь.
— И ты прости, что не удалось зародить в твоем сердце любовь ко мне, — Эврон тяжело рухнул в кресло. Как теперь жить без мальчика, который врос в него своей наивностью и доверчивостью, он не представлял. Без него жизнь просто утратила смысл.
***
В борьбе за Тлима Нэру проиграл вчистую. Красавчик отдал предпочтение Чидону, тот был и красив, и богат, да и отец у него не обычный дворянчик, а министр безопасности. После объявления об их помолвке Нэру вернулся домой, обуреваемый ненавистью к Чидону. Ему хотелось разорвать проклятого соперника на мелкие части, чтобы и воспоминаний о нем не осталось. Может, вызвать его на дуэль и прикончить? Даже смешно думать, что ему удастся одолеть Чидона в честном поединке, тот был воином в отличии от него. Злость в Нэру кипела, не переставая, и именно она стала результатом того, что через несколько дней он отправился в храм мертвецов.
…Отрезанный с ноги мизинец лег в углубление на алтаре. Нэру, задыхаясь от боли, ждал, казалось, целую вечность. Он уже начал сомневаться в правдивости рассказов о храме, когда по поверхности алтаря неожиданно зазмеились рваные полосы тумана. Несколько минут они вихрились, а затем исчезли так же внезапно, как возникли. На черном камне появился серебристый кинжал, Нэру боязливо притронулся к нему пальцем, но ничего не произошло, уже увереннее парень взял его в руку, рукоятка удобно легла в ладонь, словно была выточена специально под нее.
…Главарь наемников оглушил Чидона и, получив кошель с золотом, исчез вместе со своими помощниками, а Нэру, крепко сжимая в руке нож, склонился над поверженным противником. Бледное лицо Чидона было настолько умиротворенным, что парню на миг показалось, что тот мертв. Он испуганно замер, а потом заметил движение грудной клетки. До Нэру вдруг дошло, что он достиг своей цели, теперь осталось только отомстить негодяю, укравшему его любовь. И вот тут-то к нему пришло понимание, что у него не хватает духу нанести вред Чидону. Нервное возбуждение, поддерживающее его решимость, схлынуло, оставив после себя сосущую пустоту и леденящее отвращение к самому себе. Как ему вообще взбрело в голову совершить такой отвратительный поступок? Ведь он собирается наказать ни в чем не повинное существо! Нэру взмахнул рукой, пытаясь отбросить нож, но у него ничего не вышло — клинок словно сросся с его ладонью, внезапно он засветился неприятным синюшным светом и рука парня помимо его воли потянулась к распростертому на земле Чидону.
— Нет, — взвизгнул Нэру и потянул нож к себе двумя руками, пытаясь совладать с вышедшим из повиновения артефактом. Нож дернулся и, будто бы не чувствуя сопротивления, полоснул по лицу своей жертвы. Щека Чидона заалела глубокой раной, края ее набухли кровью, и Нэру от шока впал в полубессознательное состояние, дальше он уже только мог, еле шевеля побелевшими губами, шептать с ужасом и отчаянной мольбой в голосе: