Хотя Фенрир фигурирует в традиционной скандинавской мифологии, его образ, возможно, является только поверхностным отражением местных волчьих культов, существовавших на всей территории скандинавского мира. Стаи волков бродили по лесам Норвегии, Дании и многих других стран, а духи волков почитались во множестве селений и общин этих земель. Они были не только агрессивными сущностями, но также и покровителями и защитниками. На самом деле в разгар зимы они иногда вознаграждали тех, кто преданно поклонялся им в течение всего года, становясь почти что прототипами нашего сегодняшнего Санта-Клауса! Будучи символом власти и силы, волк так же стал символом защиты и удачи для общины.
Верования американских индейцев
Идея волка как духа-покровителя, или тотема, не является исключительной собственностью скандинавской культуры; впоследствии ее обнаружили и в культурах таких цивилизаций, как американские индейцы. Некоторые племена коренных жителей Америки приняли волка в качестве своего тотема и продолжают считать его таковым и по сей день. Отношение индейцев к волку — несколько иное, чем в Западной Европе. Они видели в этом животном собрата-охотника, уважали его и восхищались им. Они завидовали его хитрости, свирепости, беспредельной энергии и быстроте — могло ли племя пожелать себе лучшего покровителя? В целом ряде индейских легенд волк появляется как защитник племени, в особенности его наиболее слабых и беззащитных членов. В фольклоре шошонов, например, волк всегда является покровителем женщин и маленьких детей. В одной старой сказке рассказывается о шошонской деревне, на которую напали враги. Часть детей — в основном девочки — и их матерей бежали в окружающий деревню лес. Враги, которые поставили себе целью истребить всю общину, преследовали их по пятам. Пытаясь спрятаться в подлеске, беглецы наткнулись на стаю волков — и, вместо того чтобы напасть на них, животные окружили их защитным кругом и отпугнули врагов своими острыми клыками. Позднее оставшиеся в живых сумели возвратиться и отстроить свою деревню заново — благодаря волкам. Разумеется, волк стал тотемом этой деревни.
На холодном Севере, где животные водятся в изобилии, волк также стал тотемом, в особенности для племени тлингитов, добытчиков пушнины с Северной Аляски. Прекрасно вырезанный, свирепый на вид деревянный волк украшает могилу тлингитского вождя на острове Врангеля на Аляске, вероятно отпугивая осквернителей и грабителей. Различные изображения волков-духов также имеются на многих индейских тотемных шестах, которые по-прежнему можно увидеть в ряде городов и деревень Аляски и Канады.
Индейская традиция рассматривала волка как чрезвычайно мудрого зверя, особенно в вопросах, касающихся мира сверхъестественного. На самом деле, помимо своей роли защитника общины, это животное выступало еще и в качестве советника для отдельных ее членов — особенно для молодых людей во время «переходного ритуала», такого, например, как превращение мальчика в мужчину. В ритуальном сне волк действовал как своего рода «духовный проводник», ведущий молодых людей трудной дорогой взросления (например, к тому, чтобы стать настоящим охотником), давая им по пути ценные советы и мудрые наставления. Местные шаманы, присутствуя в качестве руководителей подобных церемоний, часто одеваются в невыделанные волчьи шкуры и носят на голове маски из волчьих голов, символизирующие их связь с божеством. В подобных случаях они также стараются подражать повадкам волков, пытаясь привлечь внимание духов, чтобы попросить у них совета. В результате шаманы в ходе ритуала едва ли не полностью обретают волчье обличье, воплощая местные представления о людях-волках. Когда шаман вступает в контакт с духом волка, он сам становится волком — в трансцендентном смысле. Он превращается в животное, щелкающее зубами, рычащее и царапающееся, чтобы обрести способность руководить своими питомцами из общины. Он как бы на самом деле обретает сущность волка, насколько мы в состоянии ее понять. И, скорее всего, волчьи жрецы в других культурах вполне могли пользоваться теми же атрибутами, закладывая в общественном сознании фундамент для легенд об оборотнях-вервольфах — людях, превращающихся в зверей благодаря сверхъестественным силам. Этому образу предстояло оставить неизгладимый след в человеческой психике.
Христианство
Прошло не так много времени, прежде чем развивающаяся христианская церковь также усвоила и ввела образ волка в часть своих легенд. Некоторые святые изображались с волчьими головами или другими волчьими чертами, снабдив богатым материалом христианские притчи. Иногда святые превращались в собак и наоборот. Одна такая история повествует о раннехристианском французском святом Гинефорте. По легенде, святой был рожден борзым псом, любимцем богатого и знатного человека. У этого лорда был маленький сын, которого пес должен был защищать от всякого зла. Однажды, вернувшись с охоты, лорд увидел, что детская колыбелька и сам младенец покрыты кровью. Кровь оказалась и на морде верного, как прежде думал хозяин, пса.
По всей видимости, пес напал на младенца и убил его. В ярости и отчаянии лорд прикончил собаку. Только после этого он обнаружил, что младенец жив, а под колыбелью лежит огромный и смертельно ядовитый змей (который, как известно, в христианской мифологической традиции ассоциируется с самим Сатаной). Пес не трогал ребенка — напротив, он защищал колыбель и растерзал тварь, которая пыталась на него напасть. Лорд был вне себя от скорби и угрызений совести. Он похоронил пса на освященной земле, а вокруг посадил рощу деревьев, как полагалось по древнему кельтскому обычаю. Местные жители, прослышав о геройском поступке невинно убиенного пса, стали приходить, чтобы поклониться его могиле, и оставляли возле нее камни, из которых образовался священный холм. Постепенно слава Гинефорта росла и распространилась в другие области Франции. Известен церковный документ под названием De Adoratione Guinefortis Canis («О почитании пса Гинефорта»), эта история упомянута средневековым писателем Симоном из Бурбона (умер в 1262 г.). Вокруг могилы пса образовался и разросся культ, который мог поспорить с культом любого святого; Гинефорта называли святым покровителем маленьких детей. Раздавались даже голоса, требовавшие полной канонизации Гинефорта. Но тут церковь сказала свое веское слово. Церковным каноном запрещено присваивать статус святого какому бы то ни было животному — хотя, с другой стороны, животное вполне можно обвинить в ереси.
Тем не менее компромисс был достигнут. Имя Гинефорт было присвоено одному бургундскому святому, и церковь объявила, что на самом деле святой пес был превращен в человека. Бог, как было сказано, обладает силой одарить животное душой, если оно выкажет доброту и героизм, придав ему человеческое обличье. Но, предостерегала церковь, Господь может так же и превращать людей в животных, если поведение их будет греховным или похотливым. Таким образом, Гинефорт стал известен всей Франции как «собачий святой», блаженный, непосредственно произошедший от собаки. Противоположностью этому образу был, разумеется, оборотень-вервольф — человек, который превращался в собакоподобное существо.
Почти дословно повторяет историю о Гинефорте уэльская легенда, в которой святой Гелерт описан как некогда любимый гончий пес Ллевеллина Великого, правителя Гвиннеда. Он также был превращен в человека.
Отдаленно похожая история также иногда связывается с именем святого Роша из Монпелье, которому служил верный и благочестивый пес, укравший хлеб со стола своего хозяина, чтобы отнести его святому, когда тот лежал один в лесу, став жертвой морового поветрия. В некоторых версиях животное было вознаграждено за свой святой поступок дарованной ему душой и превращением в человека — так же, как и Гинефорт. Более в истории и легендах о подобных случаях не упоминается.