Но Порфирий Бартенев потёр лицо рукой и тихо попросил:
- Пошли отсюда.
Арсения не надо было уговаривать. Они вышли, Корвин-Коссаковский захлопнул дверь и дважды провернул ключ в замке, они спустились и сдали ключ консьержке.
- Не подошла господам квартира? - любезно, чуть кокетничая, осведомилась она.
Господа не очень-то вежливо что-то промычали и торопливо покинули парадное. На душе у обоих помутнело, Бартенев пожаловался на лёгкую тошноту, Корвин-Коссаковского тоже чуть мутило. Арсений повёз Порфирия в академию, почти всю дорогу оба молчали, но, уже выходя из экипажа, Бартенев остановился на подножке.
- Слушай, а ты можешь племянниц-то своих не везти к графине этой в пятницу?
Корвин-Коссаковский смерил друга печальным взглядом. Он не хотел посвящать его в свои семейные проблемы, но коротко обронил, что спрятать можно только от непогоды, но не от нечисти.
Порфирий, казалось, понял больше, чем хотел сказать Арсений.
- Стало быть, девиц не особо и вразумишь?
- Увы, да, - поморщился Арсений, - они... родители дурью маялись, бранились да лаялись, не до девчонок им было. А если Ваню, пока поперёк лавки лежит, не выучишь, - всё пропало, Ивана уже не научишь, сам же понимаешь. Поздно теперь вразумлять. Всё, что можно - опознать этих людей в свете да по возможности отвадить. Мне никогда не удавалось ничего внушить племянницам. Молодёжь...
- Ясно, - Бартенев со вздохом кивнул, - но как их опознать? Не с крыльями же нетопыриными они на бал явятся?
- Не с крыльями, - вяло согласился Арсений. - Беда и в том, что там около двухсот человек будет, Порфиша.
- Сколько? - ахнул Бартенев.
- Около двухсот, - вдумчиво повторил Корвин-Коссаковский, но тут же и успокоил друга, - но половина - женщины, а из ста мужчин, надеюсь, пятьдесят будут старики да отцы семейств. Ещё человек двадцать пять - люди всем известные, депутаты, высокопоставленные чиновники, приближенные градоначальника и сыновья всем известных семейств. В чистом остатке - две дюжины человек. Это молодые люди, танцоры и женихи. Я велел найти мне полный список этих молодцов и надеюсь вечером или завтра утром получить его. Но всё равно, искать придётся иголку в стоге сена. Да и времени мало.
- Две дюжины... Боже мой.
- Я надеюсь отсеять сыновей известных мне людей, тех, о ком хоть что-то знаю. Завтра четверг, один день у нас ещё есть. Списки я возьму с собой домой, всё, что можно, проверю.
- Господи, может, мне это все-таки приснилось, - жалобно проронил Бартенев, и Корвин-Коссаковский понял, что минуты малодушия бывают не только у него. - Да ведь даже и догадайся ты - кто они, что делать? Кто тебе поверит, что некий франт - на самом деле мертвец, а другой - упырь? А кстати, - вспомнил Бартенев, - что такое инкуб-то? Ты сказал, что это не бессмыслица.
- Блудный демон это, Порфирий.
- О, Господи.
...Корвин-Коссаковский и вправду получил на следующий день списки приглашённых, забрал их домой и после ужина принялся за изучение. Задача оказалась не столь и сложна, он довольно легко ещё до полуночи отсеял всех знакомых ему мужчин, составил список тех, о ком ничего не знал, их оказалось чуть больше тридцати, и пошёл спать - голова гудела, ноги уже не держали его.
Последний из отпущенных ему дней, пятницу, он посвятил изучению тех гостей, кого мог загодя проверить. Бедняге Полевому тоже досталось: пришлось наводить кучу справок. Но работа окупила себя, и в итоге перед Корвин-Коссаковским к трём часам дня в пятницу уже лежала бумага с именами тех, кого он никогда не знал сам и о ком ничего не слышал.
В ней был всего семь фамилий. 'Князь Макс Мещёрский, Герман Грейг, Аристарх Сабуров, Даниил Энгельгардт, граф Михаил Протасов-Бахметьев, князь Всеволод Ратиев, Александр Критский'. У Арсения Вениаминовича рябило в глазах, нужно было уменьшить список, по меньшей мере, ещё вдвое, но времени уже не оставалось, и в итоге, как ни усердствовал Полевой, как ни старался Корвин-Коссаковский, - это были тёмные лошадки. Только об одном - Германе Грейге - стало известно, что это незаконный сын великого князя. Но Николаев тоже, видимо, был незаконным сыном большого вельможи.
Навести подробные справки об этих семи времени просто не хватило.
В итоге имена и фамилии путались в голове Корвин-Коссаковского, ровным счётом ничего ему не говорили, но он успокоил себя тем, что сделал всё возможное, к тому же его не оставляла надежда, что в залах графини он или Бартенев заметят что-нибудь такое, что поможет опознать хотя бы покойника, а по тому, кто окажется с ним рядом - выйти и на остальных.