Тем не менее, беды племяннице тётка совсем не хотела.
- Лидочка, тебе нужен человек помягче. Тонкий, душевный, чтобы понимал женскую душу.
Лидия вздохнула. Слова тётки звучали просто издёвкой. Почему она, признанная красавица, не может заполучить в мужья Сабурова? Тётушка же, не слыша возражений, продолжала.
- Лучше предпочесть разумного и спокойного человека какому-то принцу из сказки.
Лидия смерила тётю внимательным взглядом и снова ничего не сказала.
- Такой же, как Сабуров, - тётка вздохнула, - это лунный свет на воде, блеск фейерверка. Это не для семьи, поверь, милочка.
Однако, все тёткины увещевания, как водится, пропали втуне.
Вторая авторская ремарка.
Однако если уж признали мы видение господина Бартенева истинным, не пора ли нам определиться и с нечистью? Ведь беда господина Корвин-Коссаковского проистекала во многом оттого, что неоткуда было почерпнуть ему понимание сути инкубов. Между тем, согласно каббале, демоны являются изнанкой Божественного творения, книга же Зохар возводит происхождение их к союзу между людьми и силами бесплотными, которые, сожительствуя с людьми, обретали телесность. Лурианская каббала говорит о них как о 'клиппот', шелухе мироздания. Занимались демонами и христиане, но последний, кто в них глубоко разбирался, Филипп Теофраст фон Гогенгейм, чаще именуемый Парацельсом, умер без малого за три сотни лет до рождения Арсения Вениаминовича Корвин-Коссаковского.
Но что нам вся эта теория? Она, как сказал когда-то коллега Клодия, демон Мефистофель, всегда сера и скучна, и только древо жизни зеленеет пышно, трепеща на майском ветерке клейкими юными листочками. Поэтому оставим мудрые трактаты и вернёмся к нашему повествованию, лишённому всякого теоретизирования. Теперь пора обронить пару слов и о тех, кого так настойчиво и тщетно искал Корвин-Коссаковский.
Клодий Сакрилегус, скажем по-свойски, редкой был гадиной, причём это не раз отмечал даже его товарищ, упырь Цецилий Профундус, который, как станет явственно из дальнейшего, ангелом тоже куда как не был. Стоит ли определять место инкуба Клодия в иерархии демонов? Зачем утомлять читателя-то? Для разумных вполне достаточно будет упомянуть, что происходил он из древнего и уважаемого рода римских ламий, и не последним был в рядах пакостников-совратителей девиц. В России он оказался в екатерининские времена, попав туда в качестве любовника одной итальянской певички, да так и остался здесь, полностью натурализовавшись. Был подлец оный не просто притягателен, а вызывал у женщин непреодолимое влечение, доводящее его жертв до умопомрачения. По нему сходили с ума, писали ему записки кровью, из-за него травились и вешались. Клодий же методично записывал влюблённых в него дурочек в особый реестр загубленных душ и от души хохотал.
Впрочем, нет. Тут мы маху дали. Он просто хохотал. Души же у него не было, ибо был он, как уже сказано, нежитью.
Что сказать о Цецилии? Он рода был римского, старого и уважаемого - жрецов Эмпузы, жил в краях тёплых, да вот беда, в составе Четвёртого корпуса генерала Богарне влетел во время наполеоновского похода, не подумав, в эту мерзкую Россию. Нет, вначале-то в армии неплохо было, крови - залейся, но чем дальше в лес, тем больше болот. Тут-то и попался он в руки каким-то бесноватым пейзанам, что поймали его во время ужина да, повязав, швырнули в топь, обозвав его, уважаемого родовитого вампира, мерзким упырём. Впрочем, осмотревшись, Цецилий чуть успокоился. Жить и тут можно было. С годами он перебрался в столицу этой холодной империи, нашёл сородичей и совсем обрусел. При этом со временем вкусы его утончились, и если раньше жрал он всё, что под зуб подворачивалось, то теперь, под влиянием дружка и соплеменника Клодия Сакрилегуса, столичного жителя и утончённого любовника, стал гурманом и предпочитал кровь юных девиц, остальным же - высокомерно брезговал.
Что касалось Постумия Пестиферуса, то ни в крови, ни в девицах он вовсе не нуждался, был особым видом нежити, именуемой пустотой. У него и обличия-то своего отродясь не было, ходил он в вечных личинах. Был он подлинно 'клиппот' - шелухой мироздания, заражал пустотностью как чумным дыханием и, заболев пустотой, человек терял лучшие годы, отдавая их услаждающим пустым грехам, суете праздности и пошленьким мелодиям, иногда - унылому заблуждению пустозвонной мысли, а порой - утолению бессодержательного любопытства и туманным мечтаниям. Иной раз пустота - и это была лучшая из его трапез, - приводила жертву к отчаянному выстрелу в висок или к перилам моста. И точно, как от чумы, выживали от его дыхания единицы.