И вот, искусство стало воображать дьявола, а философия занялась его теоретическим оправданием. Дьявол, конечно, 'не удался', человеческое воображение не вмещало его, но появился демонизм сомнения, отрицания, гордости, бунта, похоти, разочарования, тоски, презрения, эгоизма и даже скуки. Поэты изображали Прометея, Денницу, Каина, Дон-Жуана, Мефистофеля, развернули целую галерею 'демонических' людей, причём все они оказались чуть ли не гениальны и были воплощением 'мировой скорби', 'благородного протеста' и какой-то 'высшей революционности'
Отвержение черта сменилось оправданием его, а Бога, душу, добродетель, грех, истину и вечную жизнь - стали поносить, как груду лжи. А между тем вокруг медленно проступала дьявольщина: один за другим повыползали из непонятных бездн одержимые нелепой идеей избавления народа 'спасители земли Русской', - с бомбами, с безжалостной злостью к незнаемому ими самодержавию, дышащие убийством и похотью. Кто не видал таких людей, тот не знал зла и не имел представления о подлинно дьявольской стихии. Корвин-Коссаковскому эти люди казались 'чёрным огнём', он знал их вечную зависть, неутолимую ненависть, воинствующую пошлость, беззастенчивую ложь, бесстыдство и властолюбие, попрание духовной свободы и жажду всеобщего унижения.
Господи, спаси и сохрани...
Арсений ненавидел дьявольщину, но то, что видел Бартенев, было для него непонятным. Описание друга рисовало нечисть в чистом виде, циничную и голодную, но как найти её среди людей? Какой облик она приняла? В своей библиотеке он откопал старинную книгу о том, как проступают в человеке черты дьявольские и вяло перелистывал страницы. ' Дьявольский огонь скрыть нельзя. Сатанинские люди узнаются по глазам, по улыбке, по голосу, по словам и по делам. Тот, кто занимается чёрной магией, незаметно становится сам, и по лицу, и по голосу дьяволообразным' 'Лик человека - зеркало внутренней чертовщины: рыжий цвет волос, стеклянный взгляд и выпученные глаза, косоглазие и заострённые уши, тики, большие родимые пятна, поросшие волосами...'
Арсений вычитал оттуда, что хромота - традиционный признак лукавого. От 'одержимых дьяволом' исходит необъяснимый дурной запах. У них, как правило, холодное тело, кожа без морщин - гладкая и натянутая, необычайная физическая сила, чрезвычайная бледность лица. Характерная 'чёртова мета' - сросшиеся пальцы. Эти люди потакают своим прихотям и извлекают из всего выгоду, мстят всем. Ещё один признак демонизма - боязнь остаться наедине с собой, вот человек и ищет себе разнообразные 'занятия', увлекая в них окружающих.
Истеричный смех - ещё один симптом дьявольщины. Дьявол много смеётся, он смеётся всегда. 'С хохотом и визгом...' Люди сатаны неискренни до мозга костей, обманывают, обольщают, льстят. Изломанные и запутанные, лживые и фальшивые. Характерна словесная шелуха, 'лишние слова', склонны всё и вся оспаривать, чтобы доказать обратное. Для них характерно внезапное исступление, они буквально кипят необъяснимой злостью. Бес не даёт людям успокоиться. Это смерч, крутящийся столбом на одном месте, негреющее пламя и переполненность, за которой пустота.
'Демоны имеют человеческое обличье, но в отличие от людей, не отбрасывают тени...' Корвин-Коссаковский с досадой отбросил книгу. Все это ничем ему не помогало. Все гости в зале у Екатерины Нирод тени отбрасывали, все были равно спокойны, воспитаны, галантны. Никто не хохотал и не имел родимых пятен, заострённых ушей или косоглазия, никто не хромал и не был рыжим.
Но чему удивляться? Ему нужны были не люди, одержимые дьяволом и служащие сатане, но, напротив, нелюди, принявший человеческий облик, нечисть, притворявшаяся людьми.
Глава 2. Гостеприимный дом князя Любомирского.
Это Бога нужно уговаривать,
а черту - только шепни...
В воскресение Корвин-Коссаковский появился с племянницами в доме князя Любомирского на Большой Конюшенной. Предварительно он узнал всё, что мог, о самом князе. Михаил Феоктистович лицом был довольно известным. Радушный хлебосол и именитый меценат, он был одновременно ярым поклонником Луи Люка, Антуана Фабра д'Оливе, Александра Сент-Ива д'Альведейра и Луи Клода де Сен-Мартена, зачитывался 'Трактатом о реинтеграции существ в их первоначальных качествах и силах, духовных и божественных' Мартинеса де Паскуалли, и в известных кругах слыл спиритом.