Вскоре мы уже подъезжали к высокому каменному забору с колючей проволокой наверху. Я увидел небольшую проходную, на дверях которой висела вывеска из красного стекла: «Министерство юстиции РФ. ГУИН. Учреждение № 3».
Мы вышли из машины и быстро направились к проходной. Ирина привычно вошла в небольшую комнатку, предназначенную для приема передач и оформления свиданий, и постучала в маленькое окошечко.
– Добрый день! Я Ирина Муратова, – сказала она. – Мне бы к мужу на свидание…
– А вам полагается? – Из окошка выглянула женщина лет пятидесяти.
– Да, полагается. Разрешение получено. Посмотрите у себя в книге.
– Одну минуточку! – Женщина полистала журнал. – Да, вот, есть. Вы можете пройти. Сейчас его приведут.
– И еще, – добавила Ирина, – со мной приехал адвокат.
– Адвокат? – переспросила женщина и посмотрела на меня. – Покажите, пожалуйста, ваше удостоверение, ордер и командировочное предписание.
– Конечно! – Я быстро достал из бокового кармана все необходимые документы и протянул в окошко. – Я адвокат из Москвы. Ильдар Муратов – мой клиент. Вот копия договора о правовой помощи.
Женщина стала изучать документы, внимательно вглядываясь в оттиски печатей. После этого она посмотрела мое удостоверение.
– Вы как будете беседовать, вместе или раздельно? – спросила она.
– Давайте мы зайдем вместе, а там уже по ходу дела определимся, – ответила Ирина.
– Хорошо, – сказала женщина. – Подождите, минут через пятнадцать его приведут.
Мы отошли от окошка и сели на деревянные лавочки.
– Странно, – сказал я, – обычно в колониях бывает много народу на свиданиях, приносят передачи…
– Сегодня неприемный день, – ответила Ирина.
– А как же мы?
– Да тут у нас все схвачено, – улыбнулась она. – Я знаю дни рождения всех руководящих работников, делаю им подарки. Вот они и допускают определенные поблажки.
Действительно, вскоре мы услышали, как женщина в окошке произнесла:
– Муратова, на свидание!
Потом, словно вспомнив, добавила:
– С адвокатом!
Мы вошли в деревянную дверь, затем миновали небольшой коридорчик, в начале которого сидел конвоир, прошли еще несколько металлических дверей-решеток. И вот мы оказались в небольшой комнате, где у стены стоял стол, над ним – окошко, за которым сидел мужчина, одетый в черную зэковскую робу с нагрудным белым знаком.
– Ильдарчик, миленький! – сказала Ирина. – Как я рада тебя видеть!
Мужчина улыбнулся. Тем временем я рассматривал своего нового клиента. Это был достаточно крупный мужчина, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, стриженный «под ноль», с типичным восточным лицом. Он приветливо улыбнулся мне и начал с помощью телефонной трубки говорить с Ириной. Я не стал мешать и отошел в сторону, дожидаясь своей очереди. Вскоре Ильдар попросил меня взять трубку.
– Как вас зовут? – спросил он.
Я назвал свое имя.
– Я адвокат, – добавил я.
– Очень хорошо!
– Вы слышали о деле «оборотней»? Узнали кого-то из них?
– Нет, не узнал. Но человек, который подсунул мне оружие, с ними связан.
– Откуда вы это знаете?
– Он мне называл несколько фамилий…
– Можно назвать фамилию?
– По-моему, Думин, майор из пятого отдела, по борьбе с незаконным оборотом оружия.
– И что вы хотите?
– Я хочу, чтобы вы связались с Генеральной прокуратурой, с ГУСБ или ФСБ, я не знаю, вам виднее, и заявили, что я, Ильдар Муратов, незаконно осужденный, нахожусь в такой-то колонии и готов дать показания как свидетель в связи со своим незаконным арестом и дальнейшим осуждением.
– Ну что же, попытаться можно. Но вы должны написать заявление.
– Какое еще заявление? – удивленно переспросил Муратов.
– В котором вы напишете, что хотите, чтобы вас привлекли в качестве свидетеля по этому уголовному делу, и что вы можете показать то-то и то-то.
Через несколько минут Муратов уже писал заявления. Одно – на имя начальника ГУСБ, другое – в Генеральную прокуратуру, которая вела это дело.
После того как заявления были готовы, я внимательно прочел их. Мы договорились, что я подам их в соответствующие органы и буду держать дело на контроле. Возможно, Муратова вызовут на допрос.
– Я очень на вас надеюсь! – сказал Муратов на прощанье. – Сами понимаете, незаконно сидеть никому не хочется.
– Я вас понимаю.
Вскоре мы покинули колонию.