Но он не мог выбросить из головы Лиафорна. Лиафорн представлял проблему. «Еще кое-что», - сказал лейтенант. «У нас есть жалоба на вас». И он рассказал Чи, что доктор из клиники Бэдуотер сказал о нем. «Йеллоухорс утверждает, что вы мешали ему исповедовать свою религию», - сказал Лиафорн. И хотя выражение лица лейтенанта говорило, что он не воспринимал жалобу как что-то критически важное, сам факт ее упоминания означал, что Чи должен воздержаться.
«Я говорил людям, что Йеллоухорс - подделка», - сухо сказал Чи. «Я при каждой возможности рассказываю людям, что доктор притворяется наблюдателем за кристаллами, просто чтобы заманить их в свою клинику».
«Надеюсь, вы не делаете этого в рабочее время», - сказал Лиафорн. «Ну, пока ты на дежурстве».
«Вероятно, - сказал Чи. "Почему нет?"
«Потому что это нарушает правила», - сказал Лиафорн, выражение его лица больше не выглядело даже слегка забавным.
"Как?"
«Я думаю, вы видите, как это сделать», - сказал Лиафорн. «У нас нет возможности лицензировать наших шаманов, не больше, чем федеральное правительство может лицензировать проповедников. Если Йеллоухорс говорит, что он знахарь, или дрожащие руки, или начальник дорожной службы индейской церкви, или Папа, это не дело племенной полиции навахо. Нет никаких правил против этого. Нет закона ».
«Я навахо, - сказал Чи. «Я вижу, как кто-то цинично использует нашу религию. . . кто-то, кто не верит в нашу религию, цинично использует ее. . . »
"Какой вред он делает?" - спросил Лиафорн. «Насколько я понимаю, он рекомендует им пойти на ятаали, если им нужно торжественное пение. И он указывает им на больницу для белого человека, только если у них есть проблема лечения с белым человеком. Например, диабет ».
Чи не ответил на это. Если бы Лиафорн не видел проблемы
в этом святотатстве, значит, Лиафорн был слеп. Но проблема была не в этом. Лиафорн был таким же циничным, как и Йеллоухорс.
- Я слышал, вы сами объявили себя ятаали, - сказал Лиафорн. «Я слышал, вы исполнили Путь Благословения».
Чи кивнул. Он ничего не сказал.
Лиафорн взглянул на него и вздохнул. «Я поговорю об этом с Ларго», - сказал он.
А это означало, что на днях Чи поспорит с капитаном по этому поводу, и, если ему не повезет, Ларго даст ему категорический, недвусмысленный приказ больше ничего не говорить о Йеллоухорсе как о шамане. Когда это случится, он постарается как можно лучше справиться. Теперь дорога в Бэдуотер стала еще хуже. Чи сосредоточился на вождении.
Политика племенной полиции навахо заключалась в том, что для удобства Бэдуотер находился в аризонской части Большой резервации. Местные жители посчитали, что сам магазин на самом деле находился в Юте, примерно в тридцати футах к северу от воображаемой линии, обозначавшей границу. Одна из местных шуток заключалась в том, что старик Исаак Гинзберг, построивший это место, выходил из своей комнаты за торговым постом и попадал в каменный хоган через дорогу в ста ярдах к югу, потому что не выносил холода. Зима в Юте холодна. Похоже, никто не знал, где именно это место было по карте. Его расположение в узкой щели, окруженной фантастическими тысячефутовыми красно-черными-сине-коричневыми скалами, заставляло определять его с помощью исследований в основном наугад. И никто не заботился о том, чтобы делать больше, чем догадываться.
Исторически это был водопой для пастухов. В огромных сухих пустошах Каса-дель-Эко-Меса это было редкое место, где надежный источник питал бассейны с питьевой водой. Хорошая вода - магнит где угодно в пустынной стране. В ландшафте вроде Касо-дель-Эко, где гипс и арсенал других растворимых минералов загрязняют дождевую воду почти так же быстро, как она падает, вещество, просачивающееся под песчаное дно арройо, было таким химическим составом, что убивало даже перекати-поле и соляной кедр. . Таким образом, источники в Badwater Wash были магнитом для всего живого. Они привлекли этих стойких мелких млекопитающих и рептилий, обитающих в таких враждебных местах. В конце концов, это привлекло коз, которые отбились от стад навахо, украденных у индейцев пуэбло. Затем пришли козоводы. Затем пришли пастухи. Наконец, геологи обнаружили неглубокое, но устойчивое месторождение нефти Анет, которое вызвало кратковременный пыльный подъем на плато. Буровая стрела оставила после себя небольшой нефтеперерабатывающий завод в Монтесума-Крик, россыпь роботов-насосов и изношенную паутину следов грузовиков, соединяющих их с миром. Когда-то в этот период между бумом и пылью он привлек Исаака Гинзберга, который построил торговый пост из плит из красного песчаника, получил прозвище навахо «Боится своей жены» и умер. Женой, которой Гинзберг был обязан своим титулом, была Лиззи Тонале из племени грязей навахо, которая вышла замуж за Гинзберга во Флагстаффе, обратилась в иудаизм и, как полагали местные жители, убедила Гинзберга основать свой бизнес в таком невероятно изолированном месте, потому что это было самое труднодоступное место для ее родственников. Это был бы разумный мотив. В противном случае торговый пост был бы банкротом через месяц, поскольку Лиззи Тонале не могла отказать ни одному родственнику, нуждающемуся в консервах, бензине или ссуде, и сохранить свой статус респектабельной женщины. Какими бы ни были ее мотивы, вдова Тонале-Гинзберг занимала этот пост в течение двадцати лет до своей смерти, неуклонно закрываясь в субботу. Она оставила это их дочери, единственному продукту их союза. Чи встречался с этой дочерью только дважды. Этого было достаточно, чтобы понять, как она получила свое местное имя - Железная женщина.