Ларри вздохнул и уставился в закопченное окно. Около Музея естественной истории уличные торговцы продавали хот-доги, лимонад и соленые крендельки, а за их спинами из ямы с булькающей нефтяной смолой время от времени показывались древние кости.[3]
— В долгосрочной перспективе мы имеем только безопасность. Мы имеем различные виды дохода и хорошую ликвидность. — Притовски похлопал свернутой газетой. — Улавливаешь, чудила? Сколько тебе сейчас? Тридцать с хвостиком, слегка за сорок? Так и будешь до конца жизни витать в облаках? Или все же вернешься на грешную землю и хоть что-то урвешь от жизни? Твоя малышка, как бишь ее, Кэрол, Карен? Сейчас ей пять или шесть, приятель, но колледж уже не за горами. Уже завтра, чудила. А ты ведь хочешь, чтобы твоя малышка поступила в колледж, не так ли? Ну что? Конечно, хочешь! Конечно!
Светофор переключился на зеленый. Водитель автобуса с жутким грохотом врубил сцепление. Окно окутал маслянистый серый дым.
— А что насчет этой маленькой чертовки, твоей жены? Послушай меня, чудила. Женщины всегда ищут лужайки, где травка позеленее. Это не их вина, это их природа. Эй, Ларри! — Свернутая газета уткнулась Ларри в бок. — Ты меня слушаешь?
— Конечно, — сказал Ларри, и в этот момент автобус въехал в Беверли-Хиллс. Замысловатые купола сияли на солнце, как чаша Грааля. — Хорошая ликвидность, различные сферы интересов. Я подумаю. Обещаю. Просто сейчас у меня голова не тем занята. Короче, я еще вернусь к этой теме. Непременно. «Canis lupus arabs, pallipes, baileyi, nubilis, monstrabilis, — думал он. — Волки мечты, волки мира».
— Тебя все еще мучат эти бредовые сны, чудила? Твоя жена рассказала моей. Тебе снится, что ты собака или типа того?
— Волк. Canis lupus. Волк и собака — представители совершенно разных подвидов.
— Ой-ой-ой! — Эндрю засунул газету под сиденье. — Конечно.
— Волк умнее любой собаки. Они лучшие охотники, верные спутники жизни. Возьми хотя бы их социальное устройство…
— Ладно, ладно. Я понял. Готов поспорить, что в своих снах ты реально оттягиваешься на всю катушку со своими дурацкими собаками. Эй, Ларри, дружок, — произнес Эндрю и, прихватив портфель, сошел на бульваре Вест-Вуд.
Когда автобус подъехал к 27-й авеню, Ларри протиснулся сквозь толпу пассажиров. Они стояли и сидели, уткнувшись в газеты и журналы или отрешенно жуя конфеты «Сертс», орешки из пакетиков, жвачку, словно стадо буйволов на лугу, в то время как волк — волк в голове Ларри — спокойно бродил среди них, отыскивая слабых, больных и раненых. Тех, что непременно себя выдают быстрым, озабоченным взглядом. Это и пожилая женщина с алюминиевыми ходунками, и застенчивый юнец с плохим цветом лица и гнилыми зубами. «Волки в Тибете, Монтане, Микронезии», — размышлял Ларри, высаживаясь на 25-й авеню и входя в цитадель компании «Покрышки и резина». Предъявив охраннику пропуск, он поднялся на дребезжащем лифте на двенадцатый этаж. Когда он вошел в приемную, секретарши, облепившие стойку администратора, обменялись быстрыми многозначительными взглядами, словно передавая служебную записку для внутреннего пользования. Ларри слышал, как они хихикают у него за спиной, пока шел по лабиринту высоких белых перегородок, отделявших рабочие места и делавших офис похожим на соты в улье. Ларри вошел в свой офис.
— Ну как, морально готов к понедельнику? — спросил Марти Кабрилло.
Ларри повесил пальто на вешалку и повернулся.
Директор по маркетингу стоял напротив алюминиевого стеллажа, рассеянно разглядывая корешки больших серых папок.
— По правде говоря, — сказал Марти, — я бы с большим удовольствием оказался в Маунт-Шасте.[4] А как ты провел уик-энд?
— Прекрасно, просто прекрасно, — сказал Ларри, сел за стол и открыл верхний ящик.
— Я решил заскочить и проверить, готовы ли данные о продажах в графстве Оранж. Я, конечно, не хочу лезть не в свое дело. Ну, сам понимаешь.
— Пожалуйста. Не стесняйся. — Ларри сделал правой рукой неопределенный жест, продолжая левой рыться в ящике стола.
— Эд Конклин звонил из Коста-Месы и сообщил, что все еще не получил гудиировские рекламные проспекты. Я сказал ему, что нет проблем — ты с ними свяжешься. Хорошо?
3
В центре Лос-Анджелеса, рядом с Музеем искусства графства Лос-Анджелес, находится одна из самых известных городских достопримечательностей, своеобразный музей истории данного района — так называемые смоляные ямы.
В районе Лос-Анджелеса расположены залежи нефти, которая вместе с сопутствующими ей газами выходит на поверхность. С течением времени образуются довольно глубокие ямы, заполненные нефтяными смолами, поскольку более легкие фракции нефти испаряются. Процесс этот длится вот уже 40 000 лет. В последний ледниковый период эти ямы стали ловушками для огромных мамонтов, саблезубых тигров и других животных.
И сегодня в подобные ямы, покрытые водой, пылью и опавшими листьями, попадают мелкие животные. Их кости, как и кости ископаемых животных, выталкивают на поверхность поднимающиеся из недр земли нефтяные газы.
4
Маунт-Шаста, или просто Шаста, — живописный городок у подножия горы Шаста, самого большого (высота 4322 метра) вулканического пика в США. Это одно из красивейших мест — настоящая «приемная по вопросам души».