Один из культурно-отдыхающих, джигит, изысканно одетый в носки, шелковые трусы и расстегнутую белую рубашку, из-под которой выбивалась густая черная поросль, названивал гостиничному администратору.
— Слушай, э! Я час назад девочек заказывал, э! Где они? Сейчас будут? Ждем пять минут, слушай. Потом, э, спустимся вниз, и я буду бить тебя долго и больно, возможно ногами, э! А потом…
Он не договорил, в дверь номера постучали. Потом еще раз, более настойчиво.
— Открой, слушай! Хорош трепаться, открой! — крикнул напарник телефонирующего из туалета, где пребывал уже длительное время.
Джигит положил трубку и направился к двери. По дороге он подхватил со стула, на котором висели его брюки и плечевая кобура, вороненый «Вальтер». Пистолет он засунул сзади за резинку трусов, отчего они тут же стали сползать.
— Что надо, э? — гортанно спросил он.
— Кто девочек заказывал? — поинтересовался из-за двери густой, с хрипотцой, бас.
Джигит бросил пистолет на постель, подтянул трусы и засмеялся.
— Мы девочек заказывали, мальчиков не заказывали, э…
Но дверь открыл… Его смех перешел в хрип. Прямо в горло ему вошел длинный и узкий клинок. Убийца вырвал стилет из горла джигита и нанес второй удар точно в сердце. Затем, прежде чем тот рухнул на пол, ударом ноги отбросил тело назад, одновременно освобождая свое оружие для нового удара.
— Ну что там, э? Девочки пришли, э? — раздался голос второго джигита из туалета.
Из-за спины убийцы вышел второй человек. В руке его был зажат пистолет с навинченным на ствол глушителем. Он рванулся было к двери туалета, но напарник придержал его за рукав.
— Подожди, Ероха, пусть воду спустит. Не нюхать же его дерьмо. Вот теперь давай.
Второй убийца рывком распахнул туалетную дверь и вскинул пистолет. Дважды чавкнул глушитель. Послышался звон, резко запахло одеколоном. Вероятно, убитый упал на стеклянную полку с туалетными принадлежностями.
— Готово, Скула, — доложил тот, что помоложе. — Забираем сумки?
— Зачем же сумки? — усмехнулся киллер по кличке Скула. — Забираем этих дуриков. Звони охране, пусть уносят тела. Теперь они — это мы. Протри здесь все и ложись спать. Завтра придется попыхтеть.
Из незасвеченных убежищ у беглецов оставалась лишь квартира Альбертыча. Туда они и направились. Жил старый опер в пятиэтажной хрущовке на границе Москвы и Московской области. Оказавшись в жалкой квартирке, Эльвина с нескрываемым сочувствием обвела взглядом его жилищные владения. Сделать это было нетрудно прямо из прихожей. Шестиметровая кухня и две небольшие комнатенки. Санузел-дуэт. В смысле совмещенный, где можно петь вдвоем, пока один сидит в позе Роденовского мыслителя, а другой моется.
Обстановка успокаивала. Точнее, отсутствие таковой как красноречивое свидетельство «налоговой невинности» ее обладателя: такой человек никоим образом не мог быть причислен к оборотням в погонах и их многочисленным подвидам. Впрочем, Альбертыч относился к этому вынужденному аскетизму без комплексов. Домой он приходил только спать.
Галантный хозяин предложил Эльвине свою скромную спальню. Сам же вместе с Крюковым расположился в проходной гостиной, постелив себе на полу. Никому из них даже не пришло в голову раздеваться. Легли натощак. После произошедшего накануне без лишних слов и комментариев все просто вырубились, провалились в тяжелое, без сновидении, забытье…
Утро действительно мудренее вечера. Первой от раскатов могучею храпа Альбертыча проснулась Эльвина. Сначала она никак не могла понять, где находится. Некоторое время она лежала и прислушивалась. В моменты, когда старик делал глубокий вдох, в роли секунданта выступал Крюков — он тихонько похрюкивал во сне в соответствующем ритме. Эльвина вышла в гостиную и растолкала мужчин, прервав их слаженную работу. Крюков и Альбертыч с ворчанием поднялись на ноги.
После вчерашних испытаний страшно хотелось есть. Прежде всего, необходимо было восстановить силы. Поскольку холодильник был пуст, решено было сделать вылазку за продуктами. На дело Крюков отправил Альбертыча.
— А почему я? — возмутился тот.
Но Крюков сразил его железной логикой.
— Эльвину ловят, я вообще в федеральном розыске. Кстати, увидишь где-нибудь мои портрет с надписью «Его разыскивает милиция», захвати мне на память. Только бы они не взяли для этого фотку из моего личного дела, я на ней плохо получился.