— Нет, — хрипло простонала Ольга, ощущая, что кровь леденеет в жилах, но обмануть проницательного Хилу не вышло. Леопард посмотрел сперва на девушку, потом на Гэривэлла.
— Думаю, они знакомы. А если и нет, что помешает нам проверить гипотезу? — Зверь черной тенью навис над жертвой, стянул с шеи свой амулет и качнул его перед Ольгиным лицом. — Ну, рассказывай, все что знаешь про него, или высушу тебя, как твоих сестер.
— Эй-эй, ты полегче только, поаккуратнее, — заволновался Эдриан, — девчонка мне еще пригодится.
— Помолчи, волк, — огрызнулся Хила, — поверь мне, я знаю что делаю…
Он не договорил. Раздался громкий лязг цепей — прикованный к стене пленник шевелился. Выглядело это жутко, будто оживал мертвец: белые глаза дергались в орбитах, тело судорожно вздрагивало — так бывает иногда перед оборотом. Перекошенные губы разомкнулись, выпуская слова, непонятные, страшные:
— Пылайте, горны Сумаоро… Теки по венам металл, слушайся господина своего — кузнеца…
— Что с ним? Он бредит? — Эдриан уставился на пленника злыми глазами. Между лопатками сползла слезинка холодного пота. Что за тварь? Что он делает? Что несет? Мысли в смятении бились о виски, как вспугнутые птицы о прутья запертой клетки. — Эй! Я спрашиваю тебя? — волк сердито дернул леопарда за локоть, отчего тот чуть не выронил артефакт.
— Тише ты, помолчи! — шикнул Хила, а сам принялся настороженно наблюдать за гиеной. — Ты чего там бормочешь? Неужто думаешь, что людское заклятье тебе поможет? Сумаоро — царь кузнецов, владыка людей, он не помогает оборотням.
Гонец молчал. Что-то громко капнуло на пол, зашипело. На четверть минуты подземелье оцепенело в молчании.
— Они плавятся… Цепи плавятся, — разрушил безмолвие пораженный голос Эдриана. — Что происходит, Хила? Какого демона тут происходит?
Хила не отвечал и не слушал. Спешно вернув артефакт на шею, он пятился к двери, неотрывно следя за гонцом. А тот провисел пару секунд на одном недоплавленном браслете, пока не освободился окончательно, тяжело рухнул на пол и тут же поднялся. Зверем.
— Что стоите, волки! Не упускайте его! — выкрикнул леопард, прежде чем стремительно скрыться за дверью.
Легко сказать «не упускайте!» — на Эдриана из-за происходящего напал такой ступор, что он застыл статуей и потерял дар речи. Перед мысленным взором зависла статичная картинка — луна и на фоне ее отцовский протез. Пустота. Пустота! Пустота…
Гэривэлл не смотрел на волков. Его взгляд буравил дверь, за которой скрылся Хила.
— Ты плохо знаешь Сумаоро, — рычал он себе под нос.
Справившись с параличом, Эдриан пришел в себя. Он дома, в конце концов. Хозяин. Рядом почти два десятка волков. Молча стоять нельзя! Сын альфы предусмотрительно отступил к ближайшей клети, планируя, если что, моментально запереться в ней от врага. Заметив передвижение главного, Юстас медленно поднял с пола кочергу. В коридоре затопали ноги и лапы — расторопный Хила отправил вниз подкрепление.
— Эй ты, боуда! Тебе не сбежать. Ты один против стаи! — гордо выкрикнул Эдриан, надежно захлопну решетчатую дверь. Выдохнул — уф-ф, и тут же снова напрягся. Что если чертова гиена расплавит его убежище так же, как собственные кандалы?
— Я не бегу, — через плечо ответил ему Гэривэлл. Звериная пасть не слишком-то приспособлена к людской речи, но слова прозвучали вполне отчетливо, — и я не один.
В подтверждение своих слов он вытянул мощную шею, что длиной своей в точности ровнялась передним лапам, и глухо, раскатисто завыл. Звук вихрем прошелся по коридорам, сквозь распахнутые окна пролился наружу. И тут же в ответ на этот клич донеслось из-за окружающего логово парка басовитое, многоголосое «оууу-ыын».
Гонец больше не ждал, жестом позвав с собой Ольгу, двинулся в коридор.
Там собралось штук десять волков-переярков. Количеством они, безусловно, выигрывали, но каждый в отдельности были еще слишком худыми и легкими. За двадцать человечьих лет не накопили равных матерому зверю веса и мощи. Уверенности тоже не нажили. Поэтому, когда широкая, в полкоридора, зверюга поперла вперед, пыхая из пасти печным жаром, благоразумно рассыпались по сторонам.
Снизу крикнул Эдриан — ободряюще громко отдал приказ атаки и закрылся в каземате.
Теперь страшный боуда был заботой младших волков и братьев. Рядом угрюмо выдохнул Юстас — долг обязывал его броситься в бой, но здравый смысл полностью оставался на стороне сына альфы. Бойкий Димми, как только пленник освободился, быстро нырнул за железный лист и притаился там…