– Когда ты собираешься бросить вызов отцу?
От последнего слова Рагнар поморщился, а Орнелла недовольно сказала:
– У домов тоже есть уши. Давайте пойдём ко мне.
Эсме сконфуженно кивнула, неприятно в первый же час сделать что-то не так.
– Я сначала домой, а вечером зайду к тебе, – сказал Рагнар, возвращаясь к машине.
– Конечно. Тебе надо отдохнуть, – согласилась Орнелла. – Накануне я там прибралась, а Эсме принесёт пирог и молоко.
– Спасибо, – улыбнулся мужчина, заметив, как на это отреагировала девушка.
Эсме захотелось фыркнуть и показать язык, как маленькой, но она лишь вежливо улыбнулась в ответ. «А я ведь первый раз зайду в его логово», – осознала она, и сердце зашлось в предвкушении.
Молодым оборотням, вступившим в пору зрелости и собирающимся завести семью, родители старались строить жильё неподалёку от себя, но изба Рагнара располагалась у самой кромки леса, в противоположной стороне от дома старейшины и далеко от хором Деяна, да и вообще всей его родни. Отец отселил его туда в двенадцать лет, да и до этого Рагнара растили больше Сонма, Джек и Орнелла, чем Деян. Старый бревенчатый дом на три окна, к тому времени долгое время пустовал. Линия крови семьи, построившей его, прервалась, а селиться туда никто не хотел, боясь, что ужасная участь перекинется на них. Всё это Эсмеральда узнала после отъезда Рагнара, да и то по мелким крупицам и не от старейшины.
«Мерседес» рыкнул мотором и покатил по главной улице только просыпающегося посёлка. Орнелла с Эсмеральдой пошли в другую сторону. Никто из них не спешил начинать разговор. Девушка крутила головой, сравнивая реальность с воспоминаниями, отмечая незначительные изменения – кто посадил новые деревья и разбил грядки, кто ставни покрасил или поставил забор.
– Ты напряжена, – констатировала Орнелла.
Эсме кивнула. Глупо отрицать, ведь старейшина – эмпат.
– Из-за нашей последней встречи?
– Отчасти.
– Мне очень жаль. Я не могла поступить иначе, время шло на секунды, ты потеряла бы свою кошку, если бы не обратилась.
– Что? – удивилась Эсме.
Она столько раз гадала, чем вызвала те жестокие слова Орнеллы.
– Хочешь подробности? – уточнила старейшина и принялась рассказывать то, как она видела тот день, когда они спасли Майю и малыша.
Орнелла чувствовала, что её рассказ необходим. Иначе между ними навсегда воздвигнется стена недопонимания. Эсме была слишком ранима и импульсивна. Старейшина даже не догадывалась, как много страхов укоренилось в душе юной оборотницы.
– Прости, – ещё раз извинилась Орнелла, заканчивая рассказ.
– Нет, то есть, мне не за что прощать тебя. Получается, ты спасла меня от страшной участи, а я злилась и обижалась… Блин, да когда же я перестану ошибаться?!
– Никогда, – улыбнулась Орнелла и, поймав сердитый взгляд Эсме, добавила: – И это нормально. Все учатся только на собственных ошибках.
– О-о, я ведь несколько классных книг нашла про растения и кое-какую любопытную информацию про ведьм, правда, из художественной книги, – затараторила девушка. – У меня все заметки с собой. Любопытно, узнать твоё мнение… Ой, что же это я об этом! Как у тебя дела? Как у Майи со Свартом? Рагнар мне ничего толком не рассказал.
– Как же мне тебя не хватала, – рассмеялась Орнелла и принялась рассказывать: – Думаю, правнук тебе уже говорил, что у них родилась девочка, назвали Камиллой. Шустрая маленькая волчица и смышлёная.
– Здорово! Очень рада за Майю. Уверена, она прекрасная мать.
– Да… Кстати, о тебе постоянно Генадий спрашивал, прямо требовал твой адрес. Не знаю уж, чтобы он с ним делал: письма писал или сразу в гости рванул.
Информация вызвала отклик в сердце Эсме, что удивило её саму. Девушка постаралась, как можно нейтральнее ответить:
– А-а, понятно. Зайду к нему в гости.
– Зайди, уваж парня, – хохотнула Орнелла. – Хотя, может, и не успеешь, он быстрее прибежит. Слухи о вашем приезде быстро разнесутся.
«Особенно о том, что мы приехали вместе, – подумала Эсмеральда. – Кто-то, да та же Гера, начнёт распускать грязные подробности наших отношений. Например, что я опоила Рагнара и чуть ли не насильно в койку». Мысль о любовном зелье проскользнула, да и свернулась на самом дне её сознания. Она вызывала отторжение и манила. Может, это её единственный шанс почувствовать себя желанной и любимой?