Дверь вагончика снова распахнулась, выпуская в ночь жёлтый свет лампы. Следом появилась знакомая худая рука с клочком бумаги.
– Найди её, – сказал Давид и вновь спрятался в своём убежище.
Артемидий прочитал записку, кивнул собственным мыслям, и исчез. Точнее сказать, по-вампирски быстро ушёл.
– Опять про меня забыл, – проворчала Эсмеральда: «И оборачиваться не могу, одежду жалко. Надеюсь, он хоть в машине вспомнит, что не один сюда приехал. В противном случае опять придётся на своих двоих половину ночи топать или попутку ловить».
Наставник, когда погружался в собственные мысли или азарт, то забывал, что у него есть напарница, и она не вампирша. Вообще, Артемидий редко считался с Эсмеральдой. Раз она решила жить в его доме, то приняла правила. Оборотница и не жаловалась, хотя привыкла спать ночью, а не днём, и иногда валилась от усталости. За её плечами не было длинной вереницы прожитых лет и той мудрости, которая с ними приходит. Артемидий временами раздражался от её непонятливости и излишней эмоциональности, от неуёмного любопытства и особенно от чувств, которые девушка взращивала в себе. «Романтические бредни», как он их называл, Эсме оставлять не собиралась, но откровенно их не демонстрировала.
После смерти Афанасия Петровича в этом городе у неё остался только Артемидий, да Кари. Сначала она хотела забрать собаку в коттедж, но отношения животных с вампирами оказались ещё сложнее, чем с оборотнями. Пришлось оставить Кари охранять пустой двор и осиротевшую избу. Эсме старалась каждый день навещать лохматую подружку. Забота о собаке и её любовь дарили девушке необходимое тепло. Наверное, именно поэтому, когда Кари в довольно преклонном возрасте неожиданно принесла шестеро щенят, она оставила одну девочку и назвала её в честь матери, зная, что собачий век несправедливо короток. Эсме хотела всё предусмотреть и обезопасить себя от одиночества.
Чёрного джипа Артемидия на месте не оказалось.
– Уехал всё-таки, – пробурчала Эсме. – Не терпится проверить. Значит, ведьма обосновалась неподалёку.
Иногда вампир казался ей одержимым желанием вернуться в родной мир. Такой Артемидий немного пугал. «Потребуется и тебя на алтарь положит, и зарежет», – шипела вредная кошка.
– Его можно понять, я вот даже не знаю, где моё место, а хочу в него вернуться.
Артемидий рассказывал о прошлом неохотно. Сначала Эсме шла на поводу у любопытства и лезла с расспросами, а потом стала мудрее и на больную мозоль вампиру не наступала.
Просёлочная дорога влилась в нормальное шоссе. Редкие фонари выхватывали из тьмы одинокую фигурку девушки, идущую по кромке дороги. Эсмеральда периодически пыталась поймать несущиеся по своим делам машины, но никто не останавливался. Все люди смотрят новости и триллеры по телевизору. Незнакомка на ночной трассе не к добру.
– Ну и ладно, сама доберусь. Много ходить полезно, – пробурчала Эсмеральда, проводив взглядом тёмную «Ниву».
Неожиданно вспыхнули красные габаритные огни, взвизгнули тормоза, и опахнуло жжёной резиной. Эсмеральда замерла, глядя на резко остановившуюся машину. Кто её там ждёт, добрый самаритянин или очередное приключение на мягкое место? Хвалёная интуиция молчала, а звериное обоняние до сих пор не восстановилось после свалки. «Ладно, убежать всегда успею», – решила она, подходя к «Ниве» и распахивая переднюю пассажирскую дверь.
– Деян, – изумлённо выдохнула Эсмеральда и попятилась.
– Не обознался, – резюмировал бывший вожак, окидывая девушку тяжёлым взглядом. – Садись, подброшу до города.
– Нет… я сама, – проблеяла Эсме, ошарашенная встречей.
Она не знала, как себя вести и чего ожидать. С отцом Рагнара они не общались, Эсме ощущала его пренебрежение. Действительно, кто он, а кто она. Хотя у вожака и собственный ребёнок не вызывал тёплых чувств. За власть он бы без зазрений совести убил Рагнара, да не вышло.