– Вот же, Многоликий, – раздосадовано выдохнула Эсмеральда, отпуская руку Софы.
Зеркало ведьмовской души помутнело, как и её разум. Она не могла ничем помочь… Лишь не допустить к Арке следующую одарённую силой.
– Прости, мы не знали, что так будет, – прошептала она вслед девушке.
Возвращаться в коттедж Артемидия не хотелось, слишком муторно на душе. В собственную квартиру тоже не тянуло. Эсмеральда приехала в дом Афанасия Петровича, завернулась в плед и легла на старую кровать. Спасительный сон не желал уносить её от тягостных мыслей. Она давно считала себя готовой ко всему, чёрствой до чужих страданий и надежд, а вот судьба Софы почему-то задела за живое.
За окном завыла собака. Очевидно, Кари тоже не спалось. Эсмеральда поднялась с кровати, протопала до коридора и вышла во двор. Мохнатая дворняга тут же кинулась под ноги, выпрашивая ласку. Оборотница отстегнула карабин цепи и, подойдя обратно к дому, села на верхнюю ступеньку. Собака тут же привалилась к её боку и радостно лизнула в щёку.
– Ты же знаешь, я не люблю этих собачьих нежностей.
Кари виновато вильнула хвостом.
– Ладно, один раз можно, но в следующий раз обойдёмся без слюней.
Эсмеральда погладила собаку по мощной морде. Дочка переросла мать, хоть и была очень похожа. Дворняга, которую они с Афанасием Петровичем приютили, в прошлом году ушла на радугу.
– Истосковалась ты тут одна. Прости, лохматая, постараюсь чаще заходить.
Кари шумно выдохнула ей в ухо, но не лизнула. Иногда Эсмеральде казалось, что четвероногая подруга тоже оборотень, просто Многоликий отобрал у неё человеческий облик.
Они сидели, прижавшись друг к другу, пока первые лучи солнца не показались из-за горизонта. После случившегося у Перехода внутри Эсмеральды что-то перевернулось. Потерянность и тоска сковали в кокон, оборотнице хотелось одновременно бежать без оглядки и спрятаться в укромном месте. Только сейчас, в обнимку с собакой, в её сердце возвращался покой…, и укоренялось желание связаться со стаей.
«Это единственная семья, которую я знаю. Орнелла вырастила меня, многому научила и совсем невиновата в том, как Рагнар поступил... Да и как он поступил? Я сама хотела быть с ним, придумала слащавую историю про любовь до гроба, а потом обиделась на то, что Рагнар не спешил ей следовать», – подумала Эсмеральда. Она больше не обижалась на него, не загоняла в тёмный угол души воспоминания и чувства. Оборотница решила прервать затянувшееся молчание и связаться с Орнеллой, благо и повод хороший имелся. Она ведь так и не передала привет от Деяна.
– Вот возьму и прямо сейчас пойду на почту и позвоню!
– Гав! – поддержала её Кари.
– А тебя обратно прицеплю, чтобы опять не подкапывала забор и не рыскала по помойкам. Мне одного такого раза хватило. Поверь, это для твоей безопасности… ну и моего спокойствия, конечно.
Кари, хоть и выглядела грозно, была слишком доверчивой и добродушной, чтобы отпускать её к людям. Опять же Эсмеральда боялась мести от Бориса и его дружков. Попадись им Кари на глаза, могут и покалечить.
– Бабу Дуню больше не пугай, а то она тебя проведывать перестанет, – напоследок наказала девушка своей питомице, которая иногда любила проказничать и вылетать из сарая, как стрела.
Будку Эсмеральда для Кари так и не построила, зачем, если есть целый сарай? Цепь она тоже сделала длинной, чтобы собака могла полноценно двигаться.
– Не скучай, на днях с тобой в горы пойдём, от души побегаем.
– Гав! – отозвалась Кари и, сладко зевнув, пошла в сарай, отсыпаться.
В последнее время после школы к ней зачастил внук бабы Дуни, надо сил набраться, чтобы за резиновым мечом скакать.
До здания почты Эсмеральда добралась за десять минут до открытия. Около дверей уже топталась парочка старушек и бодрый пенсионер с пачкой писем. Хорошо, что теперь мало кто стремился воспользоваться телефоном или отправить телеграмму, поэтому Эсме довольно быстро очутилась в старой телефонной кабинке. Девушка прижала синюю пластиковую трубку к уху и поднесла руку к дисковому циферблату, но так и не набрала вбитый в памяти номер.
«А вдруг возьмёт трубку Рагнар? Тогда я просто отключусь… Вдруг Орнелла сильно обижена на меня и не захочет разговаривать? Ничего страшного, переживу, и буду звонить до тех пор, пока она не оттает, – отметала Эсмеральда одно сомнение за другим. – Я не унижаюсь и не проявляю слабость. Это больше похоже на здравый поступок, чем многие мои другие действия. Ну, же, Эсме, смелее!».