Но сражаться в целом с приступами бессознания получалось. Пусть лежу на холодном полу, пусть двигаться не могу и все болит, я могу слышать и понимать.
Думая, что я уже не способен воспринимать действительность, Текес прошептал:
— Неслыханно… Сколько поисков — и нашел только сейчас, вместе с этим мальчишкой… Или же обознался?
Я попробовал его ударить, но не было возможности поднять даже руку. И все-таки сознание потерял. Словно спустя полчаса после того, как потерял его в первый раз… Но на самом деле времени прошло много. А, собственно, что такое время? Это всего лишь наше…
И я в бреду ударился в философские размышления о сути времени и нашего к нему отношения. Не буду даже примеров приводить… Может, когда-нибудь вы сами до этого дойдете. Да и вообще — я стесняюсь.
Проснулся я уже поздним вечером. Меня посадили в какую-то странную маленькую комнату. Кривые, так непохожие на обычные в Гильдии магов каменные блоки окружали меня и давили на душу. Так может и боязнь закрытого пространства появиться! Апартаменты были разделены примерно на две части толстой решеткой из крепких досок, в которых прорубили убогое подобие двери. Эдакая тюрьма. Для прочности кто-то щедро и старательно обмотал эту преграду цепью, видимо, посеребренной. В углу, как в заправской подземной тюрьме, находилась лужа, причем она, судя по звукам, постоянно пополнялась из зияющей в стене трубы. Не получалось нормально разобрать в темноте… Хотя при таком освещении я вообще ничего разбирать не должен!
Для нужд зрения в стену был встроен — иначе сказать нельзя, настолько он не вписывался в общую картину — маленький светлый квадрат окошка, в который, со всей щедростью архитектора, не пролезла бы и моя голова.
А видно было в темноте так, словно что-то дополнительно освещало это помещение. Не сильно, но ощутимо. Здравый смысл наперебой со зрительной памятью твердили мне, что не должно все тут настолько хорошо обозреваться.
— Фью! Я и забыл, что теперь оборотень. Зрение, значит, тоже уже должно стать зверски острое, — сказал я вслух, чтобы не казаться себе настолько одиноким, и шагнул к окну.
Что-то звякнуло, и мои глаза машинально опустились.
Я наступил на край тарелки и расплющил лежащий в ней плод, такой же, как ослабивший меня. С серебром… Что же со мной стараются сделать? Ну, если тут еда, то точно держать здесь. Просовывать еду под досками… А пить как же?
Кап!
Ах, вот оно что… Водой они меня тоже обеспечили! Целая труба в распоряжении.
Может, еще крысы вместо еды сюда запущены?
Нет, я один-одинешенек, а в желудке уж очень урчит, хоть ешь это месиво, что в миске…
Моя рука уже потянулась к привычной неживотной еде, я даже не обращал внимания на сложность перенапрягающихся с каждой минутой, казалось, все больше мышц.
Нет, не буду это есть, ни за какие коврижки! Да и мучного тоже есть не стану.
Окно тоже ничем не порадовало. Без возможности увидеть небо и луну, обычный вид на стену соседнего дома, самого близкого к гильдии, да безлюдная улица. Да и кто тут решится пройти? Разве что случайный прохожий, или пьяница, или охранник на дозоре. Ну, увидят они эту величественную башню, мысленно восхитятся, а вслух скажут нечто вроде «Гильдия засранцев, ха!». И пойдут дальше.
Ах, а сейчас уже поздний вечер… Хоть время суток узнал.
Действие серебра уже потихоньку проходило, получалось без боли ходить, двигаться и разговаривать. Чтобы размять онемевшие конечности, я прошелся по комнате взад-вперед.
И тут мое зрение обратило внимание на символы, нацарапанные на досках. Их получилось разобрать. Я начал читать, опять же, вслух, не только чтобы прогнать чувство одиночества, а еще чтобы лучше понять, что здесь имеется в виду, ведь спросонья, еще и после употребления яда голова ленилась переваривать информацию.
«Имя — Лейр Раэсси, работал тут. Стал пумой. Заточили сюда. Сегодня восьмое число пятнадцатого месяца 2781 года. Я тут уже один день. Два. Три. Четыре…»
После этого, похоже, заточенный здесь бывший маг потерял надежду выбраться отсюда в ближайший месяц, потому что стал отмечать дни кратко — черточками. Каждые пять он зачеркивал. Так проходили десятки, сотни черточек: целая доска была в днях. Ну то есть наоборот. До сих пор мысли путаются!
После первых двух строчек он освоился, может, режущий инструмент нашел, поскольку почерк стал ровней, а линии тоньше и опрятней:
— В будние дни кормят ядом, а в выходные — дрянью. Говорят, хотят меня вылечить. Не верится.
Дерево слишком прочное, не поломать.
Гипноз делает чудеса: он не позволяет мне использовать магию. Жду лун, чтобы превратиться и разнести тут все ко всем менырам.
Забыл, отсюда лун не видно.
Если со мной будет говорить только Кольв, который приносит еду, я сойду с ума.
Иногда дают немного мяса, это радует. Но его так мало, я стал за два месяца вдвое легче.
После года здесь мне начали давать дышать противным дымом. От него я сплю сутками.
Я превращался много раз, но добился немногого: лишь расшатал эту доску, но этого недостаточно, да и уже поздно: слышал, сегодня «наконец сожгут этого поганого оборотня». Итак, я тут провел шесть лет, пятнадцать месяцев и семнадцать дней, почти семь лет. Если это читает заключенный — удачи тебе, скорой смерти или освобождения. Ваш покорный слуга.
Последние строчки он явно тянул, чтобы израсходовать последнюю доску до конца, но еще в одном относительно свободном месте было нацарапано «Фьёриаль — козел».
Тут следует разъяснить: Фьёриаль — это нынешний Глава Гильдии. Расфуфыренный толстый старикан, всюду кичащийся своей пышной белой мантией первейшего в одной из сильнейших организаций страны. Больше всего он смахивает на индюка, переодевшегося в лебедя. Похоже, и три десятка лет назад он был на посту.
Нет, маги меныровы, я не собираюсь так жить! Буду жаловаться… Но будет ли толк? Ведь сидевший тут двадцать девять лет назад оборотень был магом… Я — сын мага, будущий преемник его профессии. Невелика разница. Значит, меня все равно не послушают и оставят гнить тут.
Что же делать? Как же быть? Друзья с братом остались в лагере… И, собственно, прошло уже несколько дней. Что с ними? Убиты ли или живы? Спаслись или нет? И кто им может помочь? Кто, как не я?!
Попросить отца послать отряд магов в лагерь нелюдей? Неплохая идея, члены Гильдии не оставят там живых. Хотя ведь они могут нечаянно задеть моих друзей…
Нет, маги из Гильдии не смогут себе позволить такой промашки.
Но как добраться до лагеря? Нужно найти моих спутников, благодаря которым я, нет, мое тело добралось сюда.
Поневоле вспомнилось, что говорил Текес перед тем, как я потерял сознание. Он искал моих спутников… Или одного из них? Кого же? Нет, лучше все-таки про это не думать. Мне могло показаться… И чем же они особенные? Лесоруб? Нет, вряд ли. Особенный человек не стал бы лесорубом. Оборотень? Вот это, похоже, верно. Оборотень все же не обычный человек. Тогда все становится на свои места: паладин искал Ктори. Логично.
Мне нужен один из моих спутников. Лучше уж Жог, он хотя бы человек.
Но где он? Хм… Вспомнил… лесоруб убегал, когда паладин изобличил Ктори в оборотнизме. И может быть уже далеко…
Вдруг знакомый голос пронзил тишину:
— Редви, ты там? Ты спишь?
Невероятно, но этот голос знакомый! Немножко в нос, а еще какие-то невинно-детские нотки. Мои ноги вскочили сами по себе.
— Я проснулся! Что тут творится, где собака паладин и куда меня занесло, меныр побери? — Ответил я, бросившись к окну и несказанно обрадовавшись лесорубу. Уж лучше иметь за окном комнаты, откуда невозможно выбраться, хоть какого-то знакомого.
— Ты в изоляторе по распоряжению Текеса… Он рассказал мне, кто такая Ктори на самом деле! Ничего себе, представь, я с оборотнем плелся до самого города! Интересно, почему она меня не загрызла? Надо было сдать ее или всадить кол в спину. Наверно, после того, как она сожрала моих друзей, она была сытая, — Жог от бессильной досады ударил кулаком по прочной стене здания. Жаль, но как бы я этого не хотел, стена даже не пошевелилась.