— Хорошо.
Утренний лес источает совершенно отличную от ночной атмосферу. Звуков в нем меньше, но чуть больше солнышка. Даже в Вонгском лесу потерявшие часть листьев деревья пропускают его, пусть и слабо. Сейчас стволы с листьями освещались спокойным желто-зеленым светом, потихоньку пропитывающимся сквозь самые тонкие места в тесно сросшихся кронах. Лучи рассеивались в утренней дымке и лишь едва-едва могли дотронуться до земли, но глазам оборотня как раз большего не требовалось.
В отличие от местности около Ракотлуша, здесь было много уже омертвевших кустов и высохших стеблей, и опавшие листья выглядели темными, старыми и наполовину уже растворившимися в земле. Стволы поблескивали от влаги.
— Ничего не понимаю. Мы вроде бы уже в лагере, — сказала Ктори. — Вот здесь, видишь, остатки моего шалаша.
Под большим деревом лежала куча хвороста. Если это и правда место, где девушка жила — нет, обитала — в лагере, то где он сам? Полянка тут. При свете дня никак не получается понять, был ли я здесь или нет, слишком все отличается. Вроде бы это то место. Но здесь пусто: ни палаток, ни кострища. А куда оно могло запропаститься?
Я трусцой пробежался вперед, на небольшую разведку. Да, вот оно. Угли забросали песком, издалека прикрытое листьями место для костра заметить нельзя. Это точно было здесь.
Как только я это понял, в памяти ожила та ночь. Силуэты вампиров, в своих одеждах напоминающие магов в Гильдии, Ктори в таком же капюшоне, медленный и какой-то важный голос Нигиза, палатка, разговоры с оборотнем под открытым небом, побег, лесорубы, оборотень…
— Ред, ты чего задумался? — Голос Ктори разорвал воображаемую картину, и она словно пропала в тумане настоящего. Я вздрогнул и переключился на реальность.
— Ничего особенного. Так где все?
Девушка качнула головой, показывая, что сама бы хотела знать:
— Ушли. Что-то, может, ваш побег, заставило их переселиться.
— Ими еще пахнет, значит, ушли недавно?
Ктори втянула витающий в воздухе слабый вампирский дух своим прелестным носиком.
— Запах не задержался здесь. Отсюда они ушли давно, но, возможно, недалеко.
— Недалеко?
«О-о-о, чувствую твой возрастающий запал! Правильно! Запах, запах! Улавливаешь? Вампирским отродьем тянет оттуда. Направляйся со своей самкой туда», — посоветовала Совесть.
«Она не моя самка! Хотя, ну, Ктори самка. Это точно. Но не моя! Я же не ее отец! Я просто ее… друг, знакомый, товарищ, собрат…» — опять начал оправдываться я.
«Тюхтя. Иди уже», — ехидно оскалилась Совесть. — «Ведь скоро сможешь найти своих врагов. И тогда, сделай милость, отдай тело мне».
Моя спутница уже начала идти по запаху, и мне пришлось догонять.
— Ну как, ничего не видишь? — спросила Ктори, когда я поравнялся с ней.
— А что нужно заметить?
Деревья все такие же мокрые, земля такая же. Туман никуда не делся, звуки самые обычные, лесные: ветер, деревья да зверушки. Запах? Я принялся вдыхать воздух, силясь разобрать что-то новое.
— Не старайся, я имею в виду дорогу в общем, — улыбнулась моим стараниям девушка. — Так мы убегали от вампиров.
А ведь верно, получается какой-то экскурс в прошлое. Сначала полянка, теперь это. Может, вампиры знали, что мы сюда придем, и наставили ловушек, или оставили засаду?
Я продолжал свой путь с этого момента, вертя головой, как голодный филин.
Интересно, свернем ли мы с этого пути, или же я пройду рядом со злополучным домиком лесорубов? Получается, недалеко отсюда лежат двое друзей Жога, точнее, их останки. Когда лежишь в злом лесу недельку или две, слишком наивно полагать, что останешься в таком же виде, в каком ложился. Дело даже не в гниении, а в прожорливо ворчащих желудках хищников. Здесь есть и такие, которые не оставляют после себя ни костей, ни приправ из металла, ткани, кожи или стекла. Если лесорубам повезло, их скелеты лежат на мокрой земле, прикрытые листьями и испещренные трещинами от зубов, и потихоньку врастают в землю, что делают всякие себя уважающие кости.
Вот позади и ручей, значит, скоро мы дойдем до домика с лесорубами. Кажется, он уже виден. Какой маленький! С виду новый, жаль, что необитаем. С другой стороны…
— В нем ведь кто-то есть? — спросил резко я.
— Вампирами пахнет определенно от этого домика, — посерьезнела Ктори.
— Значит, Нигиз там? Хорошая идея, переползти из палаток в деревянную избушку, — мой голос сам по себе перешел на шепот. — Что будем делать?
— Я бы и назад повернула, — призналась девушка.
«Она намекает, что среди нас только один мужчина», — растолковала мне Совесть. — «Конечно же, это я».
— Я пойду открою дверь, — мои ноги решительно двинулись к домику, хотя сердце еще не перестало бояться и было всецело за предложение Ктори.
Все равно заботясь о том, чтобы не вызывать лишнего шума, я дошел до двери и резким движением схватился за нее. Мгновение робости — и дернул ручку на себя изо всех сил, правда, столь же робко, как открывал бы дверь к плахе обреченный на казнь.
Домик был знакомый, определенно знакомый, и его внутренняя обстановка тоже взбудоражила память. Но не от этого меня передернуло, и не от сильного запаха тухлого рыбочеловека, рванувшему из открывшегося прохода. Кровати и пол домика были все заняты врагами.
Глава XI. А тем временем…
Без света глаза кровососов не опухли и не покраснели, но в страшной худобе и даже для вампиров непривычной бледности была виновна не темнота. Нелепо осунувшиеся, с худыми руками и скулами, лежащие походили скорей на жертв голодомора.
Шесть вампиров поместилось на кровати, еще около пятнадцати на полу. Где же Нигиз? И, вообще, что здесь творится?! Что это за голодовка?
Ктори заглянула через меня, привстав на цыпочки, чтобы не просто лечь подбородком на плечо, а еще увидеть ближний участок пола, и тихонько ойкнула.
Медленно, как будто мертвецы из страшных историй за костром, вампиры подняли головы и уставились на нас страшными глазами. Некоторые оных не имели, словно всамделишные живые мертвецы. Да и кожа с костями, из которых состояли их тела, лишь добавляли сходства. Спутанные волосы, у кого длинные, у кого нет, валялись даже на полу, зачем-то вырванные неизвестно какими силами: вампиры, судя по их виду, уже давно валялись здесь без сил от истощения.
«Может, давай закроем их в этой обители зла и драпанем куда подальше?» — Предложила струхнувшая от такой несообразно жуткой картины Совесть.
— Это не те, что жили со мной в лагере, — прошептала Ктори, блеснув слезой на и без этого искристых глазах.
От этого зрелища и у меня на глаза навернулись слезы. Хотя… Можно ли сказать «слезы страха» или «слезы отвращения»? Кто от такого безглазого взгляда сухого чудища сам не обезвожится?
Я, подталкивая корпусом Ктори, отошел немного назад, опасаясь, не станет ли мое тело обезвоживаться еще парой доступных ему способов.
К вящему моему ужасу, при этом вампиры захрипели что-то своими сухими ртами.
Машинально мое тело замерло, а руки принялись вслепую искать поддержки в ближайших предметах, вздрагивая всякий раз, как дотрагивались до чего-нибудь. Самым успокаивающим предметом оказалась подаренная Велудом фляга. Представляя, что в ней успокаивающий интанитский ликер, я хлебнул оттуда. Это помогло и придало смелости.
— Ктори, ты не знаешь, пьют ли они воду? — Я махнул фляжкой. В ней осталось порядочно воды, потому что мне в период путешествий или было не до нее, или я пил из указанных лесником водоемов, или втихую хлыстал воду из фляги самого Велуда, пока он не видел.
— От воды еще никакому Разнокровному плохо не становилось.
Так, спокойно. Нужно быть храбрым. Я — мужчина.
— Слышите меня? Я дам воды одному из вас, а он ответит на мои вопросы, — крикнул я вампирам. Они услышали и даже поняли, что им сказали: сразу же захрипели втрое сильнее, и в хрипе преобладал звук «а». Они хотят воды.
Я выбрал одного из пленных, у которого еще сохранились глаза и который был недалеко от двери. Это бывшее молодым человеком с красивыми грубыми чертами лица существо благодарно потянулось ко мне всем, чем могло шевельнуть. Все остальные, не деля себя на тех, кто мог видеть и не мог — потянулись в безошибочно определенную мою сторону.