А-а-ап… ЧХИ!
Чихание прочищает мозги. Так и сейчас: за сеном нос и глаза распознали тело чистильщика клеток, так некстати попавшегося под лапу паре оборотней. Ктори неаккуратно придавила его своей лапой. Но ведь получается не лучшее положение, центр тяжести смещен влево…
«Труп, свобода!»
— Редви!
Я, все циркачи и даже оборотень моментально обернулись на крик. Голос был мне настолько знаком, что мой рот открылся, хоть и не собирался этого делать ближайший час. Ктори этот голос тоже знала, поэтому ее хвост опустился, кроме кончика: волчье проявление дружелюбия.
Насчет того, в городе ли друзья, беспокоиться не пришлось. Но я бы предпочел, чтобы меня никто из них не видел, когда Ктори сверху, в такой позе! А вот спасать нас — это дело хорошее… хотя еще лучше был бы Онир или Далон. Все равно, Стяк — это дар Его Величества Случая!
— Что он здесь делает? Вы… вы хоть знаете, кто это? — Стяк, как бульдог, храбро бросился на трех мощных мужчин, любой из которых смотрел на него свысока благодаря росту. Те были сбиты с толку неожиданным напором: в то время как люди из толпы убегают, один, наоборот, приближается, осмеливаясь говорить что-то угрожающим тоном. Странность поступков может сбивать с толку не только меня, и это уже радует…
Они разинули рты, так же, как и я, но по другой причине.
Ктори прямо следовала своим словам и, как только наши стражи отвернулись, впихнула мне в ладонь звенящую металлическую вещичку.
«Труп, свобода!»
Конечно! Как у чистильщика клеток не может быть ключей! Больше ни секунды не промедлю! Маги должны быть уже рядом! Я вставил единственный подходящий по величине ключ в скважину и повернул его. Замок предательски громко щелкнул, и мир на несколько долгих мгновений замер.
За эти мгновения враги успели повернуться, я — испугаться, а у Ктори получилось обойти меня и вырваться из клетки первой. После этого успели испугаться циркачи.
Прямо из клетки, не помня себя от ужаса, я закричал:
— Не смей! Не убивай!
Ктори услышала меня и послушала. Но при бедном Стяке, все это видевшем, она не поленилась аккуратно разбросать этих людей в разные части шатра — кого на клетку, кого в сено. Меныр опять принялся носиться по своей клеточке.
— Не кричи! — Я подбежал к Стяку, схватил за плечи и круто развернул в сторону его дома. Мы были очень близко от Гильдии Магов, а значит, и от особняка моего друга, нашим отцам как магам полагался жилище невдалеке от места работы.
Легким и быстрым движением руки показав превратившейся девушке, чтобы она мчалась за нами, я толкнул Стяка по направлению к его дому. Тот быстро понял и побежал так быстро, как не бегал еще никогда (скорей всего, потому, что увидел Ктори и подумал, что она его преследует).
Ах, дружище! Как я рад тебя видеть! Живой, невредимый, бежишь рядом со мной и лишь из-за непостижимого чуда не вопишь от страха на всю улицу! Она, наверно, из-за кториного рыка сейчас пуста, как кошелек в конце ярмарки: эхо было бы зычным.
Я обещал всем трем главным богам, Эрбу, Декилю и даже Горсту, что дам им жертвы за сохранность друзей. Наконец-то я уверен, что пришла пора исполнить данное слово!
Обычный Стяк открывает свою тяжелую дубовую дверь секунд за двадцать. Испуганный Стяк это сделал за три секунды, успев при этот пихнуть меня внутрь. Можно даже детскую задачку придумать на разницу или проценты! Я даже не успел осознать ситуацию, а он уже решил за меня, что делать.
Небольшой, но уловимый для уха оборотня шум оповестил меня о том, что Ктори, похоже, забралась в дом через окно на верхнем этаже.
— Дай отдышаться… и я утоплю тебя вопросами, — пропыхтел мой друг.
— Стя-а-а-а-а-к! — Я бросился ему на шею и помешал ему приводить дыхание в порядок. Тот замахал руками, но сопротивлялся чувствам недолго, и вскоре сам сжал меня:
— Где ты был? Я думал, ты исчез! Не мог дать о себе знать, что ли? Твой отец сказал, что ты не вернулся! Ты с оборотнем? Как…
— Потише! Я расскажу свою историю, но для начала расскажи свою, — схитрил я.
Как ни странно, обычно вредный Стяк оказался совершенно не против:
— Давай в гостиной. Мамки нет, возьму старое интанское вино, угощу.
— Не нужно вина. Спасибо. Ну-у-у…
Так хотелось рассказать ему о своей болезни, но сразу вспоминал Франьена, и все шло кувырком. Желание не пропадало, но предполагаемый результат сразу же окрашивался в малоприятные оттенки предательства. Неуверенность возрастала с каждым вдохом.
Стяк пригласил меня за собой вглубь особняка, построенного на заказ для самого Дивла Сурового и являющегося, по сути, мини-крепостью. Все из-за того, что отец Стяка был заядлым параноиком, жил в тени, таких же теней боялся, и в один обыкновенный день пропал без вести. То ли его страхи не были беспочвенными, то ли он от них сбежал слишком далеко — наверное, никто никогда не узнает.
Стены здесь втрое толще обычных, оконные рамы металлические. Двери дубовые и толщиной почти как стены. Комнаток много, некоторые тайные (в них Стяк с «мамкой» держат еду или малонужные вещи). Практически в каждой комнате есть отдушина и какая-то бесполезная магическая штуковина, бесполезная потому, что зачарована на использование только самим Дивлом. Всё (бутылочка с пугающе черной жидкостью, прядь адрейдских волос, чей-то проржавевший от времени коготь) находится в крепких прозрачных коробках, напоминающих аквариумы, но, не стоит сомневаться, в тысячи раз крепче последних.
Эхо в этом доме глухое и далекое, люстры роскошные, везде чувствуются одновременно богатство и заброшенность. Но вещей немного: хозяин опасался, что они могут быть использованы против него. Именно поэтому здесь никак нельзя наткнуться на подходящие по атмосфере чучела хищников или доспехи на деревянных каркасах, зато все в изобилии покрывают ковры лучших рионарских мастеров: голые стены не видно вообще. Пол устелен сплошным покрывалом из шкур всевозможных животных, сшитых и скроенных мастером с богатым воображением. Жаль только, что этот мастер не придумал ничего, чтобы уберечь шкуры от поедающих шерсть насекомых.
Я радовался знакомой обстановке и улыбался во весь рот. В целом Стяк выглядел как и раньше, только до сих пор тяжело дышал. Он то и дело отодвигал бархатные шторы и выглядывал в окна, высматривая Ктори.
— И где ее меныры носят! Не показывается, и это настораживает, — ругнулся он, ожидая, что девушку найдут маги, пока она будет ломиться к нему в дом. Увы, все оказалось проще для нее и сложнее для него…
— Рассказывай давай свою историю, — подогнал я друга.
Мы уже прошли две комнаты, и Стяк чуть обогнал меня, догадавшись ускорить шаг. Он открыл дверь и, вместо того чтобы впустить гостя, юркнул в комнату сам, где пинками, хотя бы для вида, устранил беспорядок. Когда с грязной одеждой (которая была у него дома на каждом шагу) было почти покончено, он, уже переодетый в домашнее, пригласил меня зайти и сесть на большое старинное кресло, обитое шерстью северных кошек из далекого Морозного леса. Конечно, кресла были тоже рионарской работы, как и гравюры на камине перед нами. Все высшего класса, но словно забытое богами и самим временем.
От темного неприветливого камина веяло холодной жутью. Изображения лютых магических войн своими яркими цветами крови общего впечатления об уютности камина не улучшали, хотя я знал, что огонь может убрать любые признаки негостеприимности из этого дома. Кроме ловушек, конечно.
Несколько раз чиркнуло огниво, потом мой друг подложил бумажку в дожидавшиеся этого месяцы (помогла понять пыль) дрова, осторожно раздул оранжевый кусочек пламени и уселся напротив меня, наконец начав рассказ.
— Начну с того, как мы разошлись. Ты с оборотнем побежал не в нашу сторону, мы — в другую…
В тишине дома прогремел такой звук, как будто кто-то с размаху налетел на дверь, и не подумав о том, что она может быть настолько тяжела. Я по привычке прикрыл ее… Дверь в эту комнату. Это задержит ее только на мгновение.
На носатом лице Стяка, напоминающем роморское, на переносице, появились новые морщинки. Такое бывает, если человек слишком часто хмурится. Сейчас эти морщинки прибавились в количестве и увеличились.