Невольно усмехнувшись, Аскар только покачал головой. На миг даже захотелось совершенно по-юношески хлопнуть привратника по плечу. Он-то прекрасно знал, что эта «старая развалина» в мгновение отрежет все лишнее любому, кто будет вести себя слишком… Нелюбезно.
С трудом сдерживая рвотный позыв от невероятной вони, что досаждала почти на каждом шагу, Ошер невольно улыбнулся, когда его отец наконец-то направился к привратнику.
«Как только, вернемся в замок – приму ванну. Дважды.» – мысленно заметил он.
Замерев чуть в стороне от привратника, Тард пристально следил за каждым его движением. Он не знал наверняка играет ли старик, но звериная сущность, ворочаясь на грани сознания, более чем четко скалила клыки. Этот человек был опасен, какой бы рухлядью ни казался.
Звук сдвигаемого засова в тишине ночи казался особенно мерзким и громким. Скрежет и грохот, точно рев невиданного чудовища нижних миров, которых так любили изображать на полотнах летописцы последних десяти оборотов.
Выросшие в мирное время, они считали, что поймали Ужас, заключили его в клетку холста и красок. Бахвалясь, беспечные мотыльки не подозревали, что поймали только кривое отражение, что истинный портрет Ужаса можно найти только в зарисовках ветеранов. Самый жуткий монстр не сравнится с бессмысленным братским кровопролитием, самая яркая картина мечтателя не отобразит той глубины, что сохраняет в себе простой набросок очевидца. Того, кто минутой раньше пролил кровь брата, чтобы не была пролита его собственная кровь.
Провожая взглядом троицу, привратник задумчиво огладил бороду. Если, что и помогло ему дожить до почтенного возраста, так это умение загодя чуять перемены.
– А от вас, вороны, этой дрянью так и смердит… – сплюнув, мрачно пробормотал он, прежде чем закрыть ворота.
Что-то приближалось и впервые за долгое время привратник не был уверен, что сможет пережить это «что-то». Однако кто сказал, что старый волк был согласен расставаться с жизнью по первому колоколу? Нет, иные развалины бывают крепче и держатся дольше пестрого новостроя.
Лагерь кшерхов не отличался ни кичливым многообразием шатров, ни обилием настороженной охраны. Не было ничего такого, что Ошер считал обязательным атрибутом каждого лагеря. Считал по прочитанным книгам и рассказам учителей. Но разочарованным юный принц не был.
Первым, что он заметил, когда они вышли за стены города было алое зарево костров. Сам лагерь на тот момент еще скрывал пригорок, поросший кустарником и невысокими деревцами. Постепенно, стараясь не отставать от спутников, принц ощутил и теплый запах горящей древесины.
Принюхавшись, Ошер на мгновение даже растерялся. Он никак не ожидал, что такой простой, дикарский аромат в ночной прохладе окажется до такой степени приятным.
В противовес сыну, Аскар предпочитал смотреть исключительно себе под ноги. Если сердце принца трогало любопытство и легкая нотка страха, сердце короля все сильнее сжимало в тиски напряжение и черная тоска.
– Вас кто-то видел? – пытаясь отвлечься, коротко уточнил он, не оборачиваясь к Тард ИʹАру.
– Меня заметили лорд Бэйзи Нагс и Солэй Снейк. Его Высочество не узнали.
В темноте могло бы показаться, что слова, произнесенные безэмоциональным тоном, никак не тронули самого Тарда, однако… Ладони парня с силой сжались. Только уважение к человеку, шедшему впереди, заставило его смирить раздражение, унять внутреннего зверя. Он ошибся, подвел, запятнал самого себя.
Впрочем, вопреки ожиданиям Тарда, Его Величество только медленно кивнул, ничего не сказав и в целом с каждым шагом выглядел все более напряженным. Озадаченно нахмурившись, Тард поднял взгляд к пригорку, не понимая, что встревожило его короля.
Зарево костров становилось все более ярким, парень даже различал треск поленьев, голоса кшерхов и странно-мелодичные звуки. Эти звуки не были похожи ни на что другое, из того, что Тарду доводилось слышать в жизни. Казалось, струна неизвестного инструмента пела на странно-дрожащем, протяжном языке. Это пение было тихим, почти отчаянным, со все ускоряющимся ритмом.
Первым на пригорок, знаком приказав молодому капитану присмотреть за сыном, поднялся Аскар. Глубоко вдохнув чистый ночной воздух, сплетающийся с дымной горчинкой, король замер. Кшерхи не выставляли патрулей. Беспечные странники, устроившись у костров, обычно занимали отдых разговорами и танцами. Этот вечер не был исключением, только вот плясал сегодня только один кшерх.