Викторъ рѣшилъ посвятить всю жизнь ему, но рядомъ съ этимъ онъ сходитъ съ ума отъ тоски по Витѣ и Вовѣ, умоляетъ простить его, пишетъ, что не достоинъ прощенія, и прибавляетъ, что не переживетъ, если я оттолкну его… Онъ пишетъ мнѣ, «любящей и всепрощающей», а у меня въ сердцѣ клокочутъ злоба и жалость, не нѣжная, а оскорбительная жалость…
И я не знаю, что дѣлать, на что рѣшиться! Это тоже* жизнь съ ея жестокостью и противорѣчіями! И надо уйдти отъ нея? Да?
В. Ч.
XLVII
Петербургъ, 10 іюля
Сейчасъ получила изъ Нерви такую телеграмму: «Умоляю, пріѣзжай съ дѣтьми, спаси меня». Я выѣзжаю сегодня вечеромъ.
В. Ч.
XLVIII
Петербургъ, 7 ноября
Почти четыре мѣсяца я ничего не знаю о васъ, дорогой Сергѣй Ильичъ. Гдѣ вы? Что съ вами? Много хочется разсказать вамъ и страшно прикасаться къ пережитому… А neрежито не мало! Теперь все немного улеглось и затихло… Напишите мнѣ о себѣ и о вашемъ мальчикѣ.
В. Ч.
XLIX
Турьи Горы, 11 ноября
Варвара Львовна, дорогая!
Я уже пересталъ ждать письма отъ васъ и вдругъ — большой конвертъ съ яснымъ, крупнымъ почеркомъ. И въ заснувшемъ сердцѣ что-то вдругъ точно заныло…
Да. Четыре мѣсяца я ничего не зналъ о васъ; сначала волновался, потомъ даже тосковалъ и, наконецъ, рѣшилъ, что такъ лучше… Но что же было съ вами? Гдѣ вы были все время? Какъ сложилась ваша жизнь теперь?..
Вы спрашиваете о моемъ мальчикѣ. Онъ въ Москвѣ. Я отправилъ его учиться, самому мнѣ было трудно заниматься съ нимъ. Но я успѣлъ уже привязаться къ нему и первое время послѣ его отъѣзда даже скучалъ безъ него. Потомъ привыкъ. И теперь совсѣмъ одинъ. Да, одинъ! Вотъ мое состояніе духовное и физическое. Но я не жалуюсь.
Найдена свобода, найденъ покой! Только иногда душа заплачетъ о теплѣ, о солнцѣ… Но я гоню это отъ себя…
Что же было пережито вами въ эти четыре мѣсяца? Если не очень больно — пожалуйста, напишите мнѣ.
С. Р.
L
Петербургъ, 15 ноября
Когда вначалѣ іюля я написала вамъ, что ѣду въ Нерви — я сама не знала, что будетъ дальше. Я знала только, что должна ѣхать и спасти отца моихъ дѣтей.
Я застала его совершенно разбитымъ, и нравственно и физически. Онъ мѣсяца два уже не спалъ, сначала отъ того, что ни на минуту не отходилъ отъ своей больной, потомъ — отъ страшнаго нервнаго разстройства… И онъ, видимо, совсѣмъ не могъ владѣть собой. Первые дни нашего пріѣзда, онъ при дѣтяхъ начиналъ разсказывать мнѣ о своемъ горѣ, о своей любви къ покойной; я уводила мальчиковъ и уходила сама съ ними, куда глаза глядѣли… Онъ упрашивалъ меня оставаться съ нимъ, не бросать его, и я отправляла дѣтей, а сама выслушивала его жалобы и признанія.
Но еще больше страдала я, когда онъ ласкалъ ея сына, Сережу. Вначалѣ я совершенно не могла выносить этого. Когда Викторъ Ивановичъ клалъ свою голову на голову Сережи и говорилъ ему: «Ну что мой миленькій»? какъ бывало говорилъ нашимъ дѣтямъ, моимъ дѣтямъ — я вся блѣднѣла и убѣгала изъ комнаты. И обида, и злоба, и горе разрывали мнѣ сердце въ клочки. Я цѣлый мѣсяцъ работала надъ собой и не могла задавить въ себѣ этихъ чувствъ и не могла простить мужу его жестокости ко мнѣ… Я и мальчика возненавидѣла такъ, что боялась остаться съ нимъ вдвоемъ…
Наконецъ, я дошла до того, что рѣшила забрать моихъ дѣтей и ѣхать въ Россію. Разъ, когда мужъ ушелъ съ Сережей гулять, я собрала дѣтей, уложила вещи и уже велѣла выносить ихъ.
Мужъ вернулся почему-то раньше, чѣмъ обыкновенно, взглянулъ кругомъ, потомъ на меня и сразу все понялъ.
— Ты бросаешь меня? — спросилъ онъ такъ кротко и приниженно, что опять сдѣлался мнѣ жалокъ, только жалокъ.
— Я уѣзжаю съ дѣтьми…
— Почему?
Я не хотѣла ему говорить правду, но она вылетѣла точно сама собой.
— Намъ незачѣмъ быть вмѣстѣ… Мы не любимъ другъ друга.
— Ты меня не любишь?
Онъ спросилъ такъ, точно мысли не могъ допустить, что я разлюбила его. И я съ особеннымъ злорадствомъ сказала:
— Не люблю…
Помню, какъ онъ двинулся ко мнѣ, точно хотѣлъ взять меня за руки, а я отшатнулась отъ него и почти закричала:
— Да! Не люблю! И жизнь съ тобой подъ однимъ кровомъ — не жизнь, а мука! И ничто не сравнится съ этой мукой: ни страданія ревности, ни оскорбленная любовь, ни что!
Онъ опустилъ голову и молчалъ. Я и не ждала отвѣта… Рядомъ въ комнатѣ послышались дѣтскіе голоса, и я хотѣла пойти къ нимъ…