– Тебя я не знаю, – тихо проговорил он, взяв ее за подбородок. – Как давно ты в городе?
– Два месяца, – тихо вымолвила она.
– Откуда приехала?
– Саратов…
Он не ответил. Пронзал ее ледяным взглядом, просверливая насквозь, и заглядывал прямо в душу. Пальцы на ногах у Ангелины сделались холодными, она боялась даже вздохнуть.
– Саратов… – повторил он. – Единственный город, где эпидемия СПИДа все еще полыхает. И ты, конечно же, приехала именно оттуда на заработки в Москву…
– Я… – с трудом вымолвила Ангелина. – Я же по рекомендации. У меня все справки, все документы. Я чистая… Олег строг в этом плане. Я знаю, что к вам кто попало не попадает, знаю про все условия и про конспирацию. Разве стала бы я…
– Заткнись, – едва слышно вымолвил он, и речь ее оборвалась.
Он поднялся, прошелся по квартире и с презрением поглядел на замерших обнаженных девушек.
– Грешные, – проговорил он наконец. – Не видать вам прощения.
В последующие пятнадцать минут он наскоро принял душ, побрился, сделал ряд незамысловатых физических упражнений и облачился в свой наряд. Девушки все так же сидели на диване, боясь шелохнуться. У выхода он остановился, надев черную шляпу, и снова одарил их суровым взглядом.
– Когда я вернусь, – сказал он, – здесь не должно быть и намека на то, что вы здесь были. Полы должны блестеть, постель благоухать. С вами дел я больше иметь не буду, так что завтра же убирайтесь прочь из города и больше сюда не возвращайтесь.
Он покинул квартиру и вышел во двор, где был припаркован его желтый «Порше».
– Алло, Олег, – проговорил он в трубку, набрав номер. «Порше» медленно прокрадывался в плотном автомобильном потоке.
– Здравствуй, Михаил, – послышался усталый голос на том конце.
– Ты вчера был у меня.
– Был.
– И что тебе у меня понадобилось?
– Девочки СМС-ку прислали. Написали, что ты обращаешься с ними неподобающе. Вот я и приехал.
– Тебе какое дело-то? Это твой товар. Они деньги зарабатывают.
– Деньги они зарабатывают, это правда. Но платят им за секс и еще иногда доплачивают за нестандартные виды секса. Но то, что в последнее время делаешь ты, не подпадает ни под один из этих разрядов. У всего есть предел, Михаил.
– Раньше таких вопросов не возникало.
– Это было раньше. До того, как я решил отойти от дел.
– Ты хочешь бросить это золотое дно?
– Я хочу бросить все.
– Значит, в завязку уходишь? Что же у тебя такого произошло?
– Духовника поменял…
Он резко нажал на тормоз, «Порше» остановился посреди улицы как вкопанный. Сзади раздался сигнал семафора.
– Когда?
– Вчера.
– Нам надо встретиться и поговорить.
– Незачем, Миша. Все давно решено. Будет лучше для тебя, если ты примешь это.
– Не глупи, Олег. Встречаемся сегодня…
– Я не буду с тобой больше встречаться. Забудь про меня и про то, что нас с тобой связывало. Иначе…
– Иначе?
– Иначе я предам все огласке.
– Ты, что, угрожать мне вздумал? Откуда столько дерзости в голосе, а? Ты обнюхался, что ли, с утра?
– Я тебе не угрожаю, Миша. Я тебя предупреждаю пока по-хорошему. Не вынуждай меня обнародовать все, что у меня есть на тебя.
– Сука! – выкрикнул он и отбросил мобильный в сторону.
Позади один из водителей что есть мочи давил на клаксон своего автомобиля в негодовании. Михаил, бросил взгляд на зеркало заднего вида, выдохнул, медленно вышел из «Порше» и направился прямиком к нетерпеливому автомобилисту. Из огромного черного внедорожника вывалился не менее огромный лысый мужик в кожаной куртке, однако вся ретивость водителя вмиг испарилась, когда он встретился с Михаилом взглядом.
– В-вы, – только и смог выговорить лысый, попятившись.
– Я, – спокойно ответил Михаил. – Кажется, вы сигналили мне. Вам требуется помощь?
– Простите, – здоровяк потупил взгляд. – Я… Я не знал, что это ваша машина…
– Вы не обязаны все знать… Однако гнев – не лучшее средство для решения проблем. Вам следовало бы научиться его сдерживать.
– Простите еще раз.
Михаил кивнул и отправился обратно в машину. Он надавил на педаль газа, и спортивный автомобиль с пробуксовками резко устремился вдаль. До работы он добрался быстро, припарковал машину, как обычно, на заднем дворе, чтобы лишних вопросов не возникало. Взбежал по лестнице, проскочил по коридору, поглядывая на часы, и свернул в темную тесную кабинку, где за перегородкой его уже ожидали. Михаил утер капли пота на лбу платком, отдышался и проговорил:
– Доброе утро.
– Доброе, отец Михаил, – донесся тихий голос за перегородкой. – Я согрешил…
– С момента последней исповеди прошла неделя, – проговорил Михаил. – Каков был твой грех, сын мой?