Через некоторое время после звонка Сэнди Элисон зашла в офис Шамбрэна.
– Какой приятный сюрприз, – встретил он ее. – Мои батареи, Элисон, требуют нынешним утром подзарядки.
Его натренированный взгляд тут же отметил ее отлично сшитые юбку и блузку. Она старалась выглядеть дорого одетой, не имея для этого достаточных средств. Шамбрэн считал, что женщина должна стараться быть привлекательной, и Элисон делала для этого все, что могла.
– Садитесь, моя дорогая. Кофе?
Элисон сморщила носик. Она была единственным работником «Бомонда», который имел смелость показать, что турецкий кофе главного менеджера для нее не нектар.
– Мне нужен совет, – сказала она. – Сегодня в отеле! вокруг меня одни зеленые лица, да и вы выглядите не лучше. В два часа я должна идти на аудиенцию, потому нуждаюсь в средствах нападения или защиты.
– Это Мун пригласил вас? – уточнил Шамбрэн, наливая себе кофе.
– Да, он, и я получила предупреждение, что Великий Человек находится в легкомысленном настроении.
– Не ходите, если не хотите, – посоветовал управляющий. – Я улажу это.
– Не будьте глупым, – отрезала Элисон. – Просто мне надо знать, откуда дует ветер. Я видела мистера Муна только раз в баре «Трапеция». Но заметила, как он посматривал на меня. Это было так неприятно, будто меня публично раздевали. Кто он такой на самом деле?
Шамбрэн сел за стол, посмотрел на Элисон поверх чашечки кофе и подумал, как хорошо было бы несколько лет назад заняться с ней любовью.
– Думаю, это не будет преувеличением, если я скажу, что Мун – самый неприятный обитатель нашего отеля за всю его историю, а уж у нас, поверьте мне, Элисон, бывали вонючие подонки, известные всему миру.
– Слишком требовательный?
– Этот человек – садист, – пояснил управляющий. – Никто, даже самый мелкий служащий, не может избежать его замечаний – горничные, дежурные на этажах, посыльные мальчики, лифтеры, телефонистки, клерки, официанты, метрдотели, да весь штат. Иметь с ним дело по самому пустяковому случаю – сущее наказание.
– А что, возразить ему это против правил? – поинтересовалась Элисон.
– Что касается дел отеля, то да. Если это личный вопрос, возражайте сколько хотите. – Шамбрэн причмокнул. – Тут один недавно возразил ему. У Муна есть привычка раз в неделю устраивать прием в гриль-баре. Он не очень-то щедр на чаевые, но ведет себя придирчиво и сварливо. Как-то раз Мун заболел и ушел с приема, бросив своих гостей. Через пару недель такое снова повторилось. Тогда я послал за метрдотелем, который обслуживал эти приемы, и велел ему, чтобы там больше не было Микки Финса.
У Элисон заиграли голубые глаза.
– Вы хотите сказать, что они специально подсовывали ему Микки?
– Это невозможно доказать, – ответил управляющий. – Но после того как я предупредил моего метрдотеля, Мун все время оставался в добром здравии.
– Да он просто как капризная старая женщина! Что за очаровательная история!
Шамбрэн закурил сигарету и чуть прикрыл глаза.
– Никогда не недооценивайте его, Элисон. Это очень сложный тип негодяя, причем опасного негодяя. Этот прием в субботу рассчитан на двести пятьдесят гостей. Но я очень сомневаюсь, что он как-то ценит хотя бы одного из них. Истратить тридцать тысяч долларов, чтобы принять двести пятьдесят человек, – и все это менее чем за четыре часа, – довольно сложно.
– Тридцать тысяч долларов?! – воскликнула Элисон, широко раскрыв глаза.
Шамбрэн пожал плечами:
– Тридцать тысяч – это еще скромно. Орхидеи с Гавайских островов, особая еда из Австралии, Канады, Европы. Хор из «Метрополитен-опера» будет петь «С днем рождения». Личные подарки в виде золотых пудрениц и золотых зажигалок от Тиффани. Два оркестра. Еда, напитки, вина, чаевые. Да, тридцать тысяч – это в обрез. И никаких налоговых поблажек. Мы организуем четыре или пять таких больших приемов в год, но они все для большого бизнеса, и на них идет огромная дотация.
– Но что он сам получит от всего этого? – поинтересовалась Элисон. – Если ему нет дела до людей…
– Я должен напомнить вам, дорогая, что это большой бизнес. Мы работаем здесь с утра до вечера. Возьмите апартаменты Муна. Он заплатил за них сто девяносто четыре тысячи долларов. Восемь комнат, четыре ванных, терраса на крыше. Годовое содержание обходится ему в тридцать две тысячи. Подумайте только, какое имение вы могли бы купить за такие деньги. – Шамбрэн вынул из ящика стола роскошно изданный буклет. – Мы дорогие, Элисон, но зато единственные в своем роде. В этой брошюре описание апартаментов в отеле «Пьер». Полистайте ее. Вот, видите? Восемь комнат, четыре ванных – сто две тысячи. Содержание – двадцать три тысячи. А вот еще. Сто тридцать тысяч долларов за восемь комнат и пять ванных при годовом содержании в двадцать восемь тысяч. – Он бросил
буклет обратно в ящик. – Люди тратят такие деньги, Элисон, чтобы создать себе соответствующий имидж. Я допускаю, что вы не встретите такого человека на любом углу улицы, но их много и здесь, и за границей. Просто нам в «Бомонде» приходится иметь дело как бы с их концентрацией.
– Вот это да! – откликнулась Элисон. Шамбрэн причмокнул.
– Знаете ту витрину меховых товаров – в вестибюле? Еще до того, как вы у нас появились, там был выставлен маленький механический медведь. Он сидел за столиком, а перед ним стояла выпивка. Медведь совал нос в стакан, задирал голову, а потом снова опускал ее. Вы, наверное, видели подобные игрушки. Когда нос мокрый, голова поднимается вверх, а как только высохнет, снова опускается. Так вот, одна южноамериканская леди, стоящая возле меня, спросила, сколько он стоит. Я не имел представления об этом, поэтому спросил у продавцов в магазине. Сто восемьдесят четыре доллара и сорок пять центов, сообщили мне. С сожалением на лице я сообщил об этом леди. «Пожалуйста, пошлите двенадцать штук в Эквадор, ко мне домой, – велела она как ни в чем не бывало. – Я хочу порадовать моих внуков». И спокойно ушла, создав имидж любящей бабушки. Элисон, в этом бизнесе никогда не удивляйтесь большим суммам денег. Даже если услышите о чем-то особенно экстравагантном, то все равно тут же найдется другой, кто сделает что-то большее.
Она покачала головой:
– По крайней мере, вы позволили мне представить мистера Муна. Какие же предложения я должна ему сделать?
– Он сам точно скажет вам, чего хочет, – ответил Шамбрэн. – Обри Мун всегда знает, чего он хочет, и получает это. – Его глаза сузились. – Зная вас, моя дорогая, я не сомневаюсь, что вы справитесь с этим первым испытанием. И не думаю, что вы найдете Великого Человека привлекательным.
Элисон встала и засмеялась тепло, заразительно.
– Я говорила вам когда-нибудь, что изучала в колледже джиу-джитсу? Нам твердили, что придется частенько прибегать к нему. – Ее глаза потемнели. – Но я слишком скоро стала преданной одному мужчине, чтобы понять, были ли они правы.
Она вышла в приемную и буквально налетела на молодого человека, который стоял у стола секретаря Шамбрэна.
– Извините, – произнесла Элисон.
Она была высокой женщиной, и этот молодой человек доставал ей только до глаз. Но Элисон успела заметить, что они у него серые, с легкой сеткой морщин в уголках Было трудно сказать, сколько ему лет. У него были светлые, коротко подстриженные волосы, рот казался неприятно жестким, но только до тех пор, пока он не улыбнулся, – тогда его лицо сразу стало теплым, полным юмора.