Я дулась, злилась, в первую очередь, на себя саму и на всех, кто меня окружает. Во мне росло какое-то безотчетное раздражение на все, что когда-либо было дорого и привычно. Стены замка давили, солнце больно слепило глаза, а когда приходила Никта[1], мне казалось, я чувствую на своей коже прикосновение ночи, осторожное и нежное как шелк. Сон не приносил отдыха, а еда не придавала сил. В конце концов, я решила, что единственный способ прийти в себя – дождаться, когда исчезнет источник раздражения, коим я справедливо считала своего брата. И вот тогда, я смогу прийти в себя, успокоиться, а, главное, помириться с мамой. Разумеется, я попросила у нее прощения за свою несдержанность уже на следующее утро после нашего разговора, но все же хотелось вернуть ту близость и теплоту, что существовала всегда между нами.
Наконец, этот день настал, и мои братья возвращались на границу. Мне было жаль расставаться с Алессандро, поэтому я крепко его обняв и поцеловав в небритую щеку, прошептала:
– Вернись поскорее.
И добавила:
– Живым.
– Обещаю, - кивнул с улыбкой мой старший брат, вскочил на ллойва и застыл в ожидании. Мишель, успев попрощаться с отцом, холодно кивнул маме, и обратил свое внимание на меня. Мне не хотелось обижать родителей, поэтому, скрепя сердце первая подошла к брату и учтиво произнесла:
– До встречи.
Отступила, в полной уверенности, что все приличия соблюдены и теперь у мамы с папой не будет повода расстроиться. В тот же миг, Мишель, неожиданно схватил меня за руки и притянул к себе. Я почувствовала в уголке своего рта его твердые горячие губы.
– Я сделаю все, чтобы она поскорее состоялась, - тихо произнес он со странной интонацией, и, резко развернувшись, вскочил на ллойва. Через несколько минут братья скрылись за стенами высокой ограды.
Много дней мы ждали известий с границы. До нас долетали отдаленные слухи, которым не хотелось верить. Мы все чувствовали надвигающуюся угрозу, она ощущалась в воздухе, в шуме деревьев, в отрывистых криках птиц, которые спешно покидали наши края. Даже домашние животные вели себя странно, замирая, будто прислушиваясь к чему-то, а затем искали уголок потемнее, чтобы забиться туда.
– Мне тревожно, - мы с мамой стояли на крыше замка. Я поднялась вслед за ней, чтобы набросить на ее плечи теплый плащ. Ветер развивал ее выбившиеся из прически волосы, и мне казалось, что она выглядит как настоящая королева. Разумеется, я никогда не видела нашего правителя и его жену, но была точно уверена, что она не сравниться красотой с моей мамой.
– Если бы что-то произошло, они бы нам сообщили, - мама взяла меня за руку и легонько пожала.
Я не хотела ее расстраивать, поэтому мысли о том, что братья могли просто не успеть нас предупредить, я оставила при себе, зная, насколько мама привязана к своим пасынкам. Только обняла ее за плечи и посмотрела вдаль, туда, откуда на нас надвигалась грозовая туча. Сверкнула молния, послышался отдаленный грохот грома. Туча двигалась быстро, с каждым мгновением все больше закрывая от нас ясное небо.
Порывистый ветер донес запах гари, но пожара видно не было. Перед нами простиралось поле и дорога, ведущая к границе. Позади на значительном отдалении располагались дома наших соседей и тракт, ведущий в столицу.
Внезапно, я почувствовала, как мама напряглась, а, затем поспешила задвинуть меня себе за спину. Ничего не понимая, я проследила за ее взглядом, с удивлением обнаружив в воздухе прямо перед нами небольшой светящийся шар. Он парил, переливаясь в последних лучах скрывшегося за тучами солнца, словно не решаясь приблизиться, но и исчезать не спешил.
– Что это? – я сделала попытку выступить вперед, чтобы оградить маму от возможной опасности, однако, она не позволила мне, крепко сжав запястье, и процедив сквозь зубы:
– Не лезь! – никогда раньше она не говорила так твердо и категорично, и я послушалась, не в силах отвести взгляда от сверкающего чуда.