– Вы просите позволить вашему брату помешать мне вас спасти? – почему-то при обращении ко мне взгляд скора потух, явив мне уже привычного безэмоционального стража.
– Я хочу лишь остановить ненужное кровопролитие, - уверенности в своих силах я не испытывала, но все же решила сделать все, что от меня зависит.
– Если кто-нибудь узнает о том, что вы выжили после покушения и наводнения – по вашему следу пустят убийц. Насколько вы дороги своему брату, - он почему-то сделал ударение на слове брат, - чтобы он не подвергал вашу жизнь опасности? Готов ли он поставить разум и трезвый расчет выше гордости?
Было сложно ответить на вопрос скора, прежде всего, себе самой. Еще недавно я была уверена, что Машель готов придушить меня собственными руками. Но теперь, когда он пришел за мной… Не знаю, не уверена.
– Предоставьте нам самим решать свои семейные проблемы, скор Торн, - снова вмешался Мишель. На его лице отчетливо читалось возмущение и злость. Сильные пальцы побелели, сжимая рукоять меча.
– Ваши семейные проблемы меня не касаются. Я отвечаю лишь за жизнь шанэли перед своим сюзереном.
– И кто же этот ваш таинственный сюзерен? – с вызовом спросил Мишель.
Скор не ответил, с мрачной улыбкой смотря на брата. Он ждал нападения, а я хотела, чтобы все скорее прекратилось.
– Это принц Клод, Мишель, - в конце концов, рано или поздно семья узнает об участии принца в моей судьбе. Жаль, что при таких обстоятельствах, когда я мало что смогу пояснить в присутствии скора.
Мой брат застыл, затем, тяжело вздохнув, медленно опустил меч, касаясь острием земли. Я увидела, как его лицо исказила странная гримаса боли и гнева. Взгляд, который он поднял на меня, вызвал желание отшатнуться.
– Занятно, чем так привлекла Его Высочество несуразная провинциалка, что он озаботился ее судьбой? – его голос звучал глухо.
– Его Высочество был добр ко мне, проявив сострадание. Он помог признать мой брак с графом недействительным. У меня нет повода не верить в его благие намерения.
Разумеется, здесь и сейчас я постаралась спрятать свою неуверенность по поводу действий принца подальше. Мне нужно было погасить начинающий конфликт между Мишелем и скором, а, значит, не открывая своей тайны остановить Мишеля.
Плюнув на недавнюю робость перед ним, я схватила брата за руку и увела его подальше под ироничным взглядом скора. Согласна, мои попытки уберечь двух здоровых мужиков от драки выглядели комично. Но мне плевать.
– Мишель! Хоть раз в жизни увидь во мне взрослого разумного человека. Я не враг ни тебе, ни отцу. Все, что я хочу – защитить нашу семью, и по-возможности остаться живой.
– О каком покушении говорил твой цепной пес? Неужели ваш второй охранник-садист окончательно съехал с катушек решив поразвлечься и с тобой? – в голосе Мишеля сквозил сарказм, однако взгляд наливался холодной яростью.
– Стражей было трое. Ночью скор Клаус убил скора Северса, ранил Торна, и попытался… - я запнулась, по-детски шмыгнула носом, непроизвольно обхватила себя руками за плечи и, понизив голос продолжила, - он сказал, что его наняли меня убить. Кто-то, кто не боится принца Клода. Возможно, они уже знают, что я жива и будут нас преследовать. Мне нельзя домой. Пойми! Граф Палломо знал, кто я такая. Он участвовал в заговоре и заставил меня подчиниться ему, хотел сделать своей сообщницей. Принц Клод хочет лишь остановить заговорщиков…
– Этот… Клаус, он мертв? – вопрос брата вывел меня из состояния прострации, в которое я погрузилась, стоило вспомнить все, что со мной произошло в ту роковую ночь. И только теперь я заметила, как его теплые ладони накрыли мои руки, обнимавшие плечи, своими руками. Стало вдруг тепло и надежно. Непривычно испытывать подобные чувства, находясь рядом с Мишелем.
– Да, - прошептала я.
– Торн? – пальцы Мишеля поглаживали мои плечи, успокаивающе и как-то ободряюще.
Я кивнула, надеясь, что хотя бы эта полуправда поможет остановить зарождающуюся неприязнь между мужчинами.
– Хорошо, я помогу тебе добраться туда, где безопасно. И если этот скор хочет нас сопровождать – его дело.
Последние слова были сказаны чуть громче, и я смогла уловить сквозь привычную маску равнодушия у скора Торна снисходительную усмешку. Но, к моему глубокому удивлению, он ни словом не возразил Мишелю, лишь пройдя мимо нас к пожевывавшему сухую траву ллойву, обронил: