С первым глотком воздуха из груди Бессмертного исторгся душераздирающий, исполненный муки, вопль, эхом повторивший ее последнее слово:
— Нет!
Неужели он мог поверить, что после падения у него не осталось никаких чувств? Он был глупцом, он ошибался — чудовищно ошибался.
Чувства терзали Калону, пока он рывками летел над самой водой; они кромсали его и без того израненный дух, восставали против, ослабляя и обескровливая его душу. Мутным, гаснущим взором он взирал на лагуну, болезненно морщась от света огней, обозначавших землю.
Ему ни за что туда не добраться. Где-то там был его дворец. У него не было выбора. Собрав последние остатки сил, Бессмертный рассек крыльями холодный воздух, тяжело взлетел над стеной и рухнул на мерзлую землю. Он не знал, как долго пролежал так в стылой тьме разорванной ночи, позволив чувствам терзать свою потрясенную душу.
Каким-то отдаленным уголком разума Калона уже понимал, что с ним случилось. Он снова пал, только на этот раз больше духом, чем телом, хотя тело тоже больше не хотело ему подчиняться.
Он почувствовал ее присутствие раньше, чем она заговорила. Так у них сложилось с самого начала, и уже неважно, хотел он этого или нет. Они просто чувствовали друг друга.
— Ты допустил, чтобы Старк увидел, как ты убил этого мальчишку! — голос Неферет был холоднее зимнего моря.
Калона повернул голову, чтобы видеть что-нибудь, кроме носка ее туфли на шпильке. Подняв на нее глаза, он поморгал, пытаясь вернуть себе ясность взора.
— Случайность, — хрипло прошептал он, когда голос вернулся. — Зои не должна была быть там!
— Случайности неприемлемы, однако меня нисколько не расстраивает то, что она там оказалась. Откровенно говоря, результат оказался весьма и весьма терпимым.
— Ты знаешь о том, что ее душа раскололась?
Калона ненавидел неестественную слабость своего голоса и странное онемение всего тела почти так же сильно, как свое вечное бессилие перед ледяной красотой Неферет.
— Думаю, почти все вампиры на острове уже знают об этом. Узнаю малышку Зои — разве она могла убраться потихоньку? Меня больше интересует, сколько вампиров почувствовали удар, который эта крошка нанесла тебе перед уходом?!
Неферет задумчиво побарабанила длинным острым ногтем по подбородку.
Калона промолчал, изо всех сил пытаясь сосредоточиться и собрать воедино рваные клочья своего раненого духа, но земля, к которой он прижимался, почему-то оставалась слишком реальной, и у него не было сил воспарить над ней и напитать свою душу легчайшими фрагментами Потустороннего мира, проплывавшими над его головой.
— Нет, просто не могу себе представить, чтобы кто-то из них мог это почувствовать, — продолжала Неферет своим самым холодным и деловитым тоном. — Никто из них не связан с Тьмой, то есть с тобой, так крепко, как я. Не так ли, любовь моя?
— Мы неразрывно связаны, — выдавил Калона, и ему вдруг захотелось, чтобы эти слова оказались неправдой.
— В самом деле... — протянула Неферет, все еще глубоко погруженная в свои мысли. Внезапно ее глаза расширились, словно ее вдруг осенило. — Я долго размышляла над тем, каким образом эта А-я сумела ослабить тебя, могучего Бессмертного так сильно, что даже глупые старухи чероки без труда заточили тебя под землей. Кажется, малышка Зои только что дала мне разгадку, которую ты столь тщательно от меня скрывал. Твое могучее тело может быть повержено, но только через твой дух. Весьма любопытно, ты не находишь?
— Я исцелюсь, — ответил Калона, вложив в голос все свои силы. — Верни меня на Капри, во дворец. Перенеси прямо на его крышу, поближе к небу, и я восстановлю свои силы.
— Думаю, так оно и было бы. Ах, мне так хотелось бы это сделать, любовь моя. Но у меня относительно тебя другие планы, — Неферет подняла руки и протянула их над распростертым телом Калоны.
Продолжая говорить, она принялась водить своими длинными пальцами по воздуху, выписывая странные фигуры и, напоминая паука, плетущего свою паутину.
— Я не позволю Зои снова помешать нам. — Расколовшаяся душа — это смертный приговор. Зои нам больше не помеха, — заявил Бессмертный, понимающе глядя на Неферет.
Она призывала липкую черноту, которую он слишком хорошо знал. Калона целую вечность сражался с этой Тьмой, пока не перешел под ее холодную власть. И теперь эта самая Тьма знакомо пульсировала и трепетала под пальцами Неферет.
«Откуда у нее сила, чтобы командовать Тьмой? — странный вопрос эхом погребального колокола проплыл в его измученном мозгу. — У Верховной жрицы не может быть такой власти».
Но Неферет уже не была обычной Верховной жрицей. Некоторое время назад она переросла границы этой роли и теперь без труда контролировала вызванную ей самой клубящуюся тьму.
«Она становится Бессмертной», — понял Калона, и при этой мысли к чувствам сожаления, отчаяния и гнева, кипевшим в душе Павшего воина Никс, добавилось еще одно чувство. Это был страх.
— На первый взгляд, это самый настоящий смертный приговор, — неторопливо произнесла Неферет, вытягивая из ниоткуда все новые и новые чернильно-черные нити, — но у нашей Зои есть на редкость досадная привычка выживать. Однако на этот раз я собираюсь позаботиться о том, чтобы она на самом деле умерла.
— Ее душа тоже обладает привычкой к перерождению, — напомнил Калона, намеренно пытаясь вывести Неферет из себя, чтобы отвлечь ее внимание.
— Значит, я буду убивать ее снова и снова! — Гнев, вызванный его неосторожными словами, лишь помог Неферет еще больше сосредоточиться. Выпряденная из воздуха тьма сгустилась и с все возрастающей силой завертелась вокруг нее.
— Неферет! — Калона попытался подольститься к ней, назвав по имени. — Ты понимаешь, чем пытаешься повелевать?
На этот раз она удостоила его взгляда, и Бессмертный впервые увидел зловещий красный огонек, поселившийся в глубине ее глаз.
— Разумеется, понимаю. Я повелеваю тем, что эти жалкие существа называют злом.
— Я не жалкое существо, но я тоже называю это злом.
— Ах, милый, на протяжении долгих столетий ты никогда не называл это так, — злобно рассмеялась Неферет. — Но в последнее время я стала замечать, что ты все глубже уходишь в тень собственного прошлого, вместо того чтобы наслаждаться прекрасной темной силой настоящего. И я знаю, кто в этом виноват.
С огромным усилием Калона заставил себя принять сидячее положение.
— Нет, милый. Я не хочу, чтобы ты шевелился, — Неферет махнула пальцем, и в тот же миг плотная нить тьмы обвилась вокруг шеи Калоны, затянулась петлей и рванула его вниз, опрокидывая на землю.
— Чего ты от меня хочешь? — прохрипел он.
— Я хочу, чтобы ты последовал за духом Зои в Потусторонний мир и убедился, что ни один из ее друзей, — это слово Неферет произнесла с откровенной издевкой, — не сможет уговорить этот дух вновь вернуться в покинутое тело.
Ужас пронзил Бессмертного.
— Но Никс изгнала меня из Потустороннего мира! Я не могу последовать за Зои!
— Ты ошибаешься, любовь моя. Видишь ли, твоя беда в том, что ты склонен мыслить чересчур буквально. Никс изгнала тебя, ты пал с небес и не можешь вернуться обратно. На протяжении долгих веков ты послушно верил в то, что так оно и есть. Что ж, формально ты действительно не можешь вернуться.
Неферет театрально вздохнула, а Калона, не отрываясь, смотрел ей в лицо.
— Но тут есть одна маленькая оговорка. С небес был изгнан не ты, а твое роскошное тело. Разве Никс говорила что-то о твоей бессмертной душе?
— Но ей и не нужно было об этом говорить! Если душа надолго покидает тело, тело умирает!
— Но твое тело бессмертно, а, следовательно, оно может безо всякого вреда отпустить от себя душу, — пояснила Неферет.
Калона тщетно пытался подавить ужас, пронзивший все его существо при этих словах.