Кто мы теперь на самом деле?! Приемники вселенского ЗЛА — СССР, дети гнезда Петровской России, Ивана Грозного, Киевской Руси или может Руси изначальной — языческой, Псковской и Новгородской?! Откуда нам взять точку нового отчёта, какой выбрать путь, чтобы лихие дьявольские лошади, снова не занесли нас — ОБРАДНо в АД СССР!
ДЕТСТВО ПАУКА. 1970-1977
ВОЩЕМТА, НАПРИМЕР
Если верить советскому паспорту, я родился 29 мая 1966 года в городе-герое Москве. В 1983 году окончил среднюю школу и поступил в типографию «Красный Пролетарий», а потом — в редакцию международной газеты «Московские Новости». На факультет журналистики в МГУ меня не приняли по идеологическим соображениям, поэтому пришлось дико рубить металл. Вскоре я образовал группу «Коррозия Металла», где и рублю на бас-гитаре по сей день...
Мой папаша, Евгений Троицкий, — известный ученый, академик, занимающийся изучением русской нации. Мамаша — зубной врач, с помощью клещей и бора пытала генералов и полковников МО. Мой предок, от которого род Троицких ведет родословную, был звонарем во времена Куликовской битвы, собирал и подговаривал народ на войну. Прадед — нижегородский священник (застрелен большевиками в 1937 году), дед — врач, награжденный орденом Ленина. В списках больных, спасенных моим дедом от малярии в Горьковской области в 1942 году, есть имя Савенко. Так случилось, что дедуся спас от смерти мать Лимонова (Савенко). Когда Иоанн Кронштадтский дарил икону моему прадеду, вряд ли он предполагал, что я буду петь детям про Люцифера, а общество знакомить с фашистским творчеством и орать «Бей Чертей — Спасай Россию!», а может, и предвидел...
СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ПРОСПЕКТ
Моё детство прошло на московской улице Севастопольский проспект, и, по всей видимости, это название сразу запрограммировало мой мозг на дикое котирование Крымских васюков и тамошних напитков.
В то время мой папаша работал в институте МЛ при ЦК КПСС и занимался анализом развития азиатских стран, сбросивших так называемые оковы империализма или вставших на просоветский путь. В те времена выпускники МГИМО не имели права в рабочее время изучать философские доктрины Бердяева и Соловьёва, но могли пользоваться громадной
В общем, у папаши и мамаши были комнаты, они разменяли их на двушку, так мы и оказались в пятиэтажной хрущёвской новостройке: две комнаты, совмещённый дабл и мелкий балкон. По всей улице стояли такие же одинаковые дома, 90 процентов публики составляла рабоче-крестьянская масса. Ужасающая бедность, шпана и алкоголизм.
Двери в квартиры по деревенским традициям, как правило никто не закрывал: считалось, что это по-еврейски. В любую минуту к вам могли припереться соседи или сосед с бутылкой. Во дворе было посажено множество кустов и лип, осенью там росли свинушки, каждый житель мог смело рассчитывать на пару сковородок вкусных грибов.
Центровыми местами двора были: мелкое футбольное поле для подростков, песочница для мам и малышей, а также доминошный стол для мужиков. Для оголтелых ведьм и старух, которые zaebli до смерти своих дедков, предназначались скамейки около подъездов, там сидели только одни бабки.
ОБЫЧНЫЙ ВЕЧЕР
«ДОМИНОШНЫЙ СТОЛ» был самым злачным местом двора, он был чем-то средним между английским пабом и американским бинго для престарелых. Мужики целыми днями резались в карты и домино, гоняли телеги, распивали водку и глушили трёхлитровые банки с пивом. А что было ещё делать? По черно-белому телеку показывали только Брежнева, «Сельский час», «Спокойный ночи, малыши» и разбор шахматных поединков. В кино и театрах шла всякая хер-ня, совершенно неинтересные для работяг драмы — по типу «Горя от Ума» или «Беспреданницы». Ебать было некого и негде, даже дрочить было нельзя. Конечно, кто ездил на поездах или в электричках, тот мог купить у «мафии слепых» чёрнобелые фотки голых тёток, переснятые с дореволюционных литографий. А кто ходил пешком на завод, мог только дрочить на Брежнева или на одноглазую Тётю Валю из «Спокойной ночи». В общем, никакого досуга и интертейнмента.