— Я не хожу на свидания вслепую, — сказала мне твоя мать.
— Тогда прогугли его.
Через десять минут она позвонила мне и взволнованно объяснила, что Шон О’Киф был педофилом, недавно выпущенным на свободу. Через десять месяцев Шарлотта вышла замуж за другого Шона О’Кифа.
Я наблюдала за тем, как Мус ставит бокалы на барную стойку, как свет играет на его мускулах.
— Как у вас дела с Шоном? Уже убедила его сделать это?
Шарлотта вздрогнула, чуть не перевернув бокал с пивом:
— Сделать — что?
— Операцию со штифтом для Уиллоу. Алло, ты здесь?
— Точно. Я забыла, что рассказала тебе об этом.
— Шарлотта, мы общаемся с тобой каждый день. — Я внимательнее посмотрела на нее. — Ты уверена, что все в порядке?
— Мне просто нужно выспаться, — ответила она и, опустив голову, посмотрела на пиво, провела пальцем по краю бокала, и тот запел для нас. — Знаешь, я кое-что читала в больнице, один журнал. Там была статья о семье, которая подала в суд на больницу, после того как их сын родился с кистозным фиброзом.
Я покачала головой:
— Меня бесит это перекладывание ответственности. Повесь вину на другого, чтобы самому стало лучше.
— Вдруг кто-то другой и впрямь виновен.
— Это дело случая. Знаешь, что скажет акушер, если у пары родится ребенок с КФ? «У них больной ребенок». И это не оценка, а констатация факта.
— Больной ребенок, — повторила Шарлотта. — Так ты подумала и обо мне?
Иногда я позволяла себе сболтнуть лишнего, как сейчас, не задумываясь, что Шарлотта заинтересована в этой теме не с теоретической стороны. Мои щеки загорелись.
— Я не говорила о Уиллоу. Она…
— Идеальная? — с вызовом ответила Шарлотта.
Но ты и была такой. Ты могла состроить самую забавную рожицу Пэрис Хилтон, пропеть алфавит наоборот, а черты твоего лица напоминали сказочного эльфа. О хрупких костях я вспоминала в последнюю очередь.
Внезапно Шарлотта пошла на попятную:
— Прости. Мне не следовало этого говорить.
— Нет, ты права, мой рот не должен открываться, если мозг занят чем-то другим.
— Я просто очень устала. Давай закончим на этом. — Когда я привстала с барного стула, она покачала головой. — Оставайся, допей пиво.
— Давай я провожу тебя до машины…
— Пайпер, я уже большая девочка. Правда. Забудь, что я говорила.
Я кивнула. И на свою голову, так и сделала.
Амелия
Я пришла в школьную библиотеку, одно из немногочисленных мест, где я могла притвориться, что моя жизнь не разрушена полностью из-за твоего несовершенного остеогенеза, и тут я наткнулась в журнале на фотографию женщины, как две капли воды похожей на тебя. Я словно увидела снимок ФБР, где они с помощью программы старят изображение ребенка, похищенного десять лет назад, чтобы его могли узнать на улице. Такие же, как у тебя, пушистые шелковистые волосы, заостренный подбородок, искривленные ноги. Я и раньше встречала детей с НО и знала, что у вас схожие черты, но это уже выходило за рамки.
Еще более странным показалось мне то, что женщина держала на руках ребенка и стояла рядом с гигантом. Он обнимал ее одной рукой и улыбался с фотографии, демонстрируя чудовищный прикус.
«Альма Дакинс, — сообщалось в статье, — всего три фута два дюйма ростом, а ее муж Грейди — шесть футов четыре дюйма».
— Что делаешь? — спросила Эмма.
Она была моей лучшей подругой: казалось, мы дружили всегда. После кошмара в «Дисней уорлд», когда одноклассники узнали, что меня на ночь забрали в приют для детей, она а) не относилась ко мне, как к прокаженной, и б) грозилась уложить любого, кто будет так вести себя. Сейчас Эмма подошла ко мне со спины и положила подбородок на мое плечо:
— Эй, эта женщина похожа на твою сестру.
Я кивнула:
— У нее тоже НО. Может, Уиллс подменили при рождении.
Эмма опустилась на пустой стул рядом со мной.
— А это ее муж? Мой папа мог бы исправить ему прикус. — Она вгляделась в снимок. — Боже, да как они вообще это сделали?!
— Фу, омерзительно! — произнесла я, хотя подумала о том же.
Эмма надула пузырь из жевательной резинки.
— Наверное, все примерно одного роста, когда они лежат и занимаются всякими гадостями, — сказала она. — Я думала, что у Уиллоу не может быть детей.