«Нет, всё-таки симпатичный он человек, симпатичный…» — подумал Федя. А Дмитрий Всеволодович, будто услышав Федины мысли, перегнулся через стол и потрепал его по плечу:
— Ну что, «пэн»?
— Пэн.
— А «хлебное поле» как будет?
— М-м… Сhamp de pain?..
— Шамдёпэн… А-а, конечно! Шамзэлизэ[16]! Поля! Шам дё пэн…
— Да, но всё-таки сhamp de pain обычно не говорят. «Хлебное поле»?.. Скорее «пшеничное поле», le сhamp de blé…
Дмитрий Всеволодович сделал широкий жест, изображая простор или сеятеля.
— Шам де пэ-эн-н… А посередине — угадайте кто?
— Кто?
— Пэ-эн… пшени-ица… пле-евелы… а посередине — каменная баба!
IV. Рассказ о юном враче
Когда я работал медбратом в институте Склифосовского (это ещё старая территория, где Шереметевский дворец), клинические корпуса были на улице, а подземных переходов не было: больных через улицу на таких железных каталках возили в операционную и обратно. Я работал в торакальной хирургии…
Где-где?
Отделение неотложной грудной хирургии. Там концентрировались больные с раками пищевода, с перфорациями пищевода: кто-то кость проглотил, у кого-то химический ожог… Тяжёлые были больные. С раками пищевода — им разрешали всё кушать — икра разрешалась, коньяк… Заходишь в палату — они лежат весёлые, поддатенькие, у них прямо в тумбочке… в общем, всё разрешалось.
Я работал медбратом, мне надо было делать уколы. У меня список больных: шестьдесят человек в отделении. Я должен им шесть раз в день по миллиону единиц пенициллина. Шесть раз в день шестидесяти больным…
То есть триста шестьдесят уколов.
Да. Я прихожу, набираю шприцы… раньше были не одноразовые, а многоразовые шприцы. Набрал шестьдесят шприцов… ну, не шестьдесят, меньше, конечно, — но сколько есть: вот такая батарея шприцов, иголок…
Девчонки увидели, спрашивают у меня: «Ты куда это собрался такой красивый?»
Я говорю: «Уколы делать».
Они смеются надо мной: «Вот, студент! Да ты до завтрашнего дня не сделаешь эти уколы».
Я говорю: «А как же… А как же надо?»
Они объясняют мне: «Очень просто. Разводишь двадцать миллионов единиц пенициллина в двадцатиграммовый стеклянный шприц. Больных — шестьдесят. Значит, хватит с тебя три шприца. Три шприца ты разводишь, и берёшь с собой большой лоток с иголками. Подходишь, одеваешь иголку, миллилитр вводишь одному больному — иголку сбрасываешь. Одеваешь другую иголку — вкалываешь другому, снова иголку сбрасываешь. То есть ты тремя шприцами обслуживаешь шестьдесят человек».
Но иголки хотя бы меняли?
Иголки меняли. Но всё равно — по санитарным законам так делать запрещено.
Инфекция может через иголку проникнуть в шприц?
Ну… в принципе нет, потому что поршень как бы идёт всё время вниз… Но мало ли? Например, если глубоко вкалываешь, через иглу может быть ретроградный заброс крови — и всё, тогда можно заразить, да. Но вот, тем не менее…
О чём это говорит? Во-первых, везде была экономия. Очень строго смотрели на эти ставки, на выработки: урезали везде, обрезали…
А с другой стороны, это семьдесят седьмой год. Гепатита В не было, гепатита С не было… Была вообще тишь да гладь.
Светлый, светлый такой был период…
Я слышал, вы из Швейцарии, да? Ну, бывали там? Ну вот если будете — там в районе Монтрё есть замок, не помню название: и там в замке кровати — полусидячие. Оказывается, люди в средние века спали в полусидячем таком положении. Чтобы быть наготове, если какое-то нападение…
У нас сейчас — точно такая же ситуация. Если я на дежурство иду, а моя жена остаётся дома одна, она спать ложится — с ножом…
У вас отдельный дом?
Нет, квартира. Но всё время слышишь: там обокрали квартиру, там, там залезли… У меня очень хорошая наблюдательность, и я чётко заметил: у людей появился страх. Обратите внимание: в метро, в электричке — в глазах озлобленность. Люди привыкли к смертям, причём к насильственным. Идёшь по улице — лежит кто-то… Раньше, при Советском Союзе: «Что?» «Кто?» Сразу: «Пойдём посмотрим!» «Так, скорей надо скорую вызвать. Надо милицию вызвать!..» А сейчас просто мимо идут.
Раньше ночью гуляли, и вечером, и чтобы кто-то кого-то убил? приставал?.. Хоть теперь говорят, что была там какая-то уравниловка — но люди были открытые… праздники веселей проходили… В общем, всё было проще, гораздо проще…