Всё это Тихон восстановил молча в памяти, морщась от боли и держа себя рукой за трусы. Переждал опять звуки с кровати. Чутко спала жена, но сейчас пронесло...
Он аккуратно, рискуя во тьме и тиши равновесием своим, убрал ногу с тещиного сургуча гремучего и дальше уже пошел как по болоту, пробуя ногой почву впереди и сам себе не сразу доверяя.
В сенцах свету зажигать не стал: рядом с домом висел на столбе фонарь, и свету от него вполне хватило, чтоб тихо снять крышку с ведра и выпить ? одну за другой ? две полных кружки води. Hо легче не стало.
? H-н-н-н... (Водой топора в затылке не размочишь, надо искать чего покрепче...)
"Куда ж чекуху-то?.."
По опыту Тихон знал: чекушку сейчас не найти.
"Разбить не разбила, а куда сунула ? хрен угадаешь. Шум выйдет, искать если..."
В голове ? топор торчит, в организме ? колотун дробный изнутри происходит, шуметь - больно. Hельзя шуметь.
"Ти-иха надо, тиха..."
Он стоял в сенцах, покрываясь шуршачей на ощуп гусиной кожей и с тоской приходя к мысли о единственном сейчас тихом выходе ? отправиться на работу, на хоздвор ЖКО...
"Ближе не найдешь, а и там... ? он слабо сдвигал углами брови, силясь вспомнить. ? Хрен знает, хотя, может, и не выпили, раз чекушку еще сюда принес..."
Hа хоздворе у Тихона водился, бывало, в шкафике спирт, которым иногда платили заводские за частую левую работу. И бывало так, что Тихон, запойным пьяницей-таки не бывший, забывал про спирт этот. И в таких, как сегодня, редких крайних случаях утаившийся в углу шкафчика пузырек служил ему воистину источником живой воды: не раз выручал.
Hо жил Тихон на поселке. До хоздвора отсюда ? полчаса пешим ходом, и хотя автобусом ? три минуты всего, да ведь ночь же, какие тут автобусы...
И Тихон, поколебавшись, принял всё ж решение поискать в дому... "Всё равно за штанами идти..." Что, впрочем, закончилось быстро и ничем: стол сослепу двинул и чудо, что жена опять не проснулась. Штаны, правда, взял.
А вот свитер... Хороший его, из "ровницы", вещь-свитер ? пропал вроде.
"Чего ж я, в майке одной, что ли, домой-то вчера?.."
И как ему теперь без свитера и с топором в башке в рань такую...
Свитер оказался в сенцах, в углу за дверью, чему Тихон слабо подивился, но в рассуждения входить не стал, сразу взявшись одевать и свитер этот и всё, что там еще за дверью было: ватник, башмаки, шапку... Опустел угол, а вслед за ним опустели и сенцы: двинул-таки Тихон от греха под Рождество подальше ? на хоздвор.
А погода на улице была ни к черту, срам, а не погода. Яйца всмятку, а не Рождество, слякоть одна...
Тихон выбрался на шоссе.
Hе то что автобусов или попуток ? кошек не было. Фонари только. И Тихон, сдвинув для прохлады шапку со лба назад, пошел сам.
Хотел пошустрей ? не вышло. Ледок был кое-где, опасно...
Взял тише. И ? вспомнил головой своей хворой, топором взятой, допер-таки, отчего свитер в сенцах-то заночевал! Жарко было вчера ему, в свитере-то, вот он и скинул его, как пришел, сразу. И носки там, и всё прочее лишнее снял, а вот про брюки ? забыл... Выпотрошить их забыл до Верки, жены-то, чтоб деньжат малость на потом оставить и ? главное! ? чекуху же заначить... Да и скинуть их, штаны пустые уже, надо было где все, за дверкой: копай, не накопаешь ? глыбоко... И пусть бы сам про заначку ту свою ? где она ? сейчас бы не вспомнил, все ж искать бы можно было. А так...
Хоздвор ? это рядом с баней: железные ворота с восходяще-заходящими солнцами солнцами в нижних внутренних углах створок, зеленой краской крашено. Вокруг ? забор дощатый.
Заборы Тихон сроду не любил. Любил, чтоб простор: поле или, на худой конец, просека в лесу. Чтоб идти ? куда душа прянет. А тут...
Тихон уже тихо рычал от треска в голове и необходимости одолевать еще и ворота эти гадские, запертые, понятно, на ночь.
"Забора им, вишь, мало, так они еще и ворота запрут... "Развору-у-ют!" Хрен тут чего разворуешь..."
Оно, конечно, можно было б дернуть Митрича, сторожа, так он же тоже там, за воротами. Без шуму не дернешь, а шуметь...
И открыл глаза Тихон, щурясь от прожектора, лупящего во двор слева со столба над сараюшкой, где были склад и сторожева комора, оторвал лоб от луча солнечного хоздворового прохладного из трубы-дюймовки, насупил на лоб шапку-ушан и, взявшись за верхнюю штангу ворот, полез, считай, на небо, наступая ногами на косые лучи мертвого зеленого солнца.
И одолел.
Сердце, правда, бухало, и во рту ? плюнуть нечем, но цель была уже близка.
Тихон, рукой одной держась за ворота, другою изготовил ключ и, переведя дыхалку, ринулся уже безо всяких ? скользя и матом себе устоять помогая ? в последнем (десяток трезвых шагов по прямой) рывке через двор к бытовке-каптерке...
Дверь.
Дырка замочная.
Ключом ? сразу попал.
"Фу-у! Теперь ? есть? нету?.."
Шкафики.
Шкафики запирались условно: тонкой трубою, продетой через все ручки, лишь бы дверок не разевали.
Дернул Тихон трубу в угол, да и брыкнул на пол, перед шкафиками. Задел стол доминошный, лавку.
Рыпнуло.
Матернулся.
"Козлом воняет... И сильно как, зараза! Откуда тут козлы?.."
Козлы сейчас были ни к чему. И без козлов тут...
Hо уж из родимого его, личного шкафика на Тихона дохнуло таким теплым, таким живым козьим духом, что он, чуть дверку распахнув, враз потупился, уперев кулак в дверку соседнюю.
Устоял.
"Hу, гадство, откуда?.."
В левой стене бытовки имелось окно, но начиналось оно как раз после шкафиков, стоящих рядком вдоль этой же стены, и потому падавший через него сюда косой луч от прожектора над двором скорее мешал, чем помогал понять чего там внутри, в шкафиках этих.