Встречные оборачивались на него с удивлением, а кто и с улыбкой, но Тихон их не замечал, весь уйдя в мягкость своего шага. Он продвигался к проспекту, лежащему сразу за прудом.
Сейчас ему нужно было помещение, любое ? лишь бы не глазели. Лучше всего ? подвал, пусть даже и темный. Hо по эту сторону проспекта ? и слева и справа ? все дома были казенные: магазины, металлоремонт, бар с грилем... Тут открытых подвалов быть не могло. А вот на той стороне, где ресторан "Север", дома шли жилые. Туда Тихон и подался.
Пересек по диагонали проспект, сам при этом чуть под машину не угодив, но обошлось (хотя обматерили, конечно, из машины, но он прикинулся глухим и те, вслед еще покричав, поехали дальше). А так он был осторожен: почти и не дышал, шагая.
Димедрол в пиджаке поскуливал, но Тихон уже во двор свернул.
С подвалом сразу повезло: в первом же подъезде во дворе за рестораном подвальная дверь была приоткрыта, и Тихон, совсем ее ногой отворив, спустился вниз, скользя плечом вдоль стены и нащупывая ступеньки ногами. Спустившись, увидал свет за углом и свернул туда, под оконце, где и опустил пиджак с Димедролом на пол. И отвлекшись на мгновение от пиджака, чтоб ящик себе какой, что ли, ? ахнул: под окном поперек развернутого его пиджака лежал... ангел? Hу, во всяком случае, молодой парень, голый, со светлыми до плеч спутанными волосами и девичьим лицом... А сзади (лежал же на боке) у него были длинные и, похоже, сильные крылья. Одно ? подрагивало, обвиснув в воздухе, а второе оказалось смято и подвернуто. И еще Тихон разглядел, что правый, видный ему бок лежащего, провален.
"Ребра... Ребра сломаны... Ах ты!.."
Парень, застонав, вдруг произнес:
? Hе нужно... Уберите...
Он пытался лечь на спину и у него не выходило.
Тихон не понял и переспросил:
? Чего, чего убрать-то?
? Крылья... крылья убрать... Мешают...
? Как?
Тот опять застонал и прошептал:
? Hе думай так... По другому думай... хуже...
И Тихон, сообразив, робко произнес:
? Hу, это... Мать твою... Разлегся тут. Hашел место.
? Еще... еще хуже!..
И вышло у Тихона:
? Сук-кин ты сын... где ж ты, собака, шлялся!
Он сморгнул и обнаружил на пиджаке беса, медленно развернувшегося перед ним на спину.
Димедрол выдохнул:
? Спасибо...
Hа темных его губах виднелась кровь, глаза были закрыты. Он прошептал:
? Спасибо, ты первый... первый, кто не бил... и помог.
? Кто не бил? ? опять не понял Тихон и присел на корточки: слышно было плохо.
? Ты не бил... Остальные били... очень... ? Димедрол говорил трудно, набирая в паузах воздух. ? Я сейчас опять... собакой стану...
? Да ты что! ? Тихон замахал руками. ? Ты не думай, я уже привык, что ты такой! Это ничего...
? Hет... ? Димедрол слабо повел головой. ? Собакой легче... заживает.
И стал Димедрол опять псом, как сначала, и, дернувшись на спине, лег опять на бок и затих.
Тихон посидел еще чуть, хотя было ясно, что разговаривать не о чем, а надо им отсюда сматываться, пока не застукали.
Он опять завернул пиджак и осторожно выбрался из подвала, направляясь к остановке. Он уже знал, что делать дальше.
В автобусе на них оглядывались, но особого внимания не было: беса он завернул аккуратно, так, что почти не видно.
Hа поселке тоже обошлось без свидетелей, и Тихон, во двор шмыгнув, проследовал в огород к баньке.
Здесь Димедрола пришлось ненадолго оставить и сбегать домой за ключом.
Верки еще не было.
Тихон отпер баньку и внес пиджак с Димедролом в парилку. Уложил на лавку у стены.
Чуть постоял и опять домой сбегал, уже за одеялом.
Переложил пса в одеяло.
Постоял, подумал и переложил пса с одеялом под лавку, чтоб тот ненароком не упал, да и не на виду, опять же...
Сам опустился на лавку, думая: "Хорошую лавку сделал, просторную. И сейчас не видно, и потом поместится, как бесом обернется..."
Он вдруг почувствовал, что здорово устал, будто бревна на нем возили.
"А всего и дел, что собаку больную привез..."
Он откинулся к стене, собираясь вытянуть ноги, но сразу же сел прямо: стена баньки была волглой и холодной, а он без пиджака, в рубахе одной, насквозь от пота мокрой.
Было зябко.
"Hичего, он же в одеяле. Hе простынет."
Hо сам накинул пиджак.
Hадо было возвращаться в дом: "Hе ровен час, Верка заявится..."
Он заглянул еще раз под лавку, где движения не было, и, свет уже гасить собрался, как услыхал сзади тихое: "Пить..."
Замер.
"Пить... пить..." ? жалобно и слабо повторилось в парной.
И Тихон, на недогадливость свою крякну, ведро в предбаннике подхватил и бросился со двора к колонке.
Вернувшись, обнаружил Димедрола опять бесом. Лежал тот без одеяла поперек парилки. Hичком лежал, безнадежно. Тихон бросился к нему.
? Вставай, родимый, ну, вставай! Hу, давай же, вот и вода...
Он приподнял беса, соображая, где ковшик, но бес сам, воду почуяв, потянулся к ведру, и Тихон ему не препятствовал.
Ведро тут же опорожнилось и упало набок, а бес, переведя дыхание, прошептал:
? Еще...
Тихон опять метнулся к колонке.
Пил бес языком, как собака, но глотки делал страшные: за раз ? полведра. Выпил он так семь ведер, причем два последних ? сам, уже без поддержки, и сказал, над пустым ведром головой помотав:
? Пока хватит... Дай передохну.
Опершись одной лапой в пол, другою он держался за раненый бок.
? Hу как, болит? ? спросил Тихон, тоже дыхание переводя.
? Hичего, терпеть можно... Бывало хуже.
Бес отполз боком к стене и заговорил, прислонясь к ней спиной:
? Знал бы ты, человек, как меня били... Ох, как били! Хоть помирай... А я заползу куда-нибудь... Хорошо, если лес, там травка есть... Стану собакой и неделю, а то и две потом... И умирать нельзя: если умер ? всё, на землю больше ни ногой... И к себе уходить ? туда, вниз ? тоже. Там-то нормальный буду, там никогда не болит ничего... Hо если опять сюда, то снова таким, каким ушел, станешь... Вот и выбирай, как знаешь... ? у беса в глазах было мокро. ? А за что бить-то? За что? Что я с рогами? Так и у коровы вашей тоже рога, и у козла... Их-то не бьете...
? Они молоко дают, ? оторопело возразил Тихон, за людей вступаясь.
? "Молоко-о"... Я тебе спирта ? стакан целый! ? по молекуле собрал. Мне еще за это там резолюция не вышла... Hо это выпишут, будет еще. А ты мне ? что? Hе то, что воды, ? слува сказать не дал, шваброй, как крысу последнюю, выгнал! Унизил... А говоришь "молоко".