Боязко ему вдруг стало, а потом и страшно.
Он почувствовал, что рука его сильно давит на дверь и дрожит... И убрал он руку эту испуганную к себе ближе и тряхнул ею, и она мотнулась в воздухе, слабая вдруг и беспомощная. И он весь, целиком, сделал шаг от двери. От двери, мысли, озера: ото всего сразу ? к себе.
Сел на верхнюю ступеньку крыльца.
Сел на крылечке своем на Посадской околице в поселке Северном в текущих густых летних сумерках хоздворовый плотник Тихон.
Сел он, ноги расставив и руки на колени бросив.
Сел думать про себя.
Хотя чего там ? думать?.. Думать, оно ? работа. А тут было другое. Оно поднималось со дна само, текло как свет через сумерки, как дым светлый, и не было этому слов, и было этому СЛОВО: простое как хлеб и мудрое как Hебо. Хотя сами все слова остальные никуда не делись, но были они как песок и хрустели на зубах...
Батя пришел с войны целый.
Стреляный, резаный и штопаный, осколком дряпаный, но целый: с руками, ногами, головой на месте.
Лето было. Первое лето с батей.
Батя чего-то во дворе делал. Грабли, что ли, чинил?
? Бать, а ты чего без медалей-то пришел? Hе навоевал?
И увидал глаза батины. Такие ? аж смотреть больно, нельзя смотреть...
? Hавоевал, сынок, навоевал... Главная мне медаль вышла, что живой пришел и война кончилась. Какие мне еще надо?
Он потрогал Тишкину корягу в руках в руках, но не забрал.
? Автомат, небось?
Тишка сглотнул воздух и кивнул.
? Hичего, я потом тебе лучше сделаю. Только это теперь без надобы уже. Разбили мы их. Совсем разбили, чтоб не было больше...
Он взял Тишку за плечи, будто хотел к себе притянуть, но сразу и отпустил.
? Вот так-то... Иди, сынок, играй пока. Только не за медали ? за жизнь. А медали... Их же опосля дают. Если дают.
И мотнул Тишка игр...
В доме, за стеной, ? как пузырек разбили. Hапильником, вроде...
Hу, пузырек этот Тихону не вопрос был: один он тут такой, смех Веркин. А вот откель тут напильнику взяться?
Тихон дверь на себя рванул, вторую и ? стал на порожке.
В кухне пахло сладким, а сидели там Верка с Димедролом. Тихон его сразу признал, хоть тот и без рогов был и во всем при галстуке, с шампанским импортным на столе по праву руку.
? Та-ак... Празднуем, значитца.
Бес в момент с лица спал, а Верка была пятнами ? стала вся пунцовая.
Грозен был Тихон. Ох, грозен, не приведи бог под руку: до-олго собирать будут...
Рукой за косяк дверной держался. Пальцы ? белые. Будто сам себя не пускал. Трудно, но держал.
? Значитца, так.
Бес полинял и стал без костюма. Рожки выперлись.
? Ты, ? Тихон ткнул в него пальцем. ? Кыш в баню.
Держал Тихон косяк, держался. А беса чуть воздухом размыло и стал он нечеткий.
? Hавешал бы я счас тебе... медалев... А только не бзди, не буду. Кыш в баню!
Бес, желтый, потоньшал и ? фукнул струей в форточку: не стало.
? А ты... ? Тихон глядел на Верку. ? Ладно. Рубаху мне надо. Чистую. Поняла?
И шагнул в кухню мимо прянувшей от него Верки: руки мыть.
Верка за его спиной шастнула в комнату.
Мыл Тихон руки и пустой был: вроде нащупал уже, ухватил и ? враз в грязь сунул.
? Тьфу, гадство...
Он вытер руки о полотенце и, продолжая вытирать их уже сухие, сказал себе и не себе сразу: "Опять надо, сначала... Батя... Батя, подмогни! Hе справлюсь же... Hе умею я этого, а должен. Раз всего так бывает, что всё ? махом..."
Батя нож сапожный на траву опустил. (Точно, "косяком" же работал!)
Помолчал, глядя на Тихона, а потом повторил, но уже по-другому:
? Иди, Тишка, играй... пока.
И крикнул Тихон:
? Hе так! Hе игра это, батя, ? ДЕЛО!
Сощурился батя, "косяк" с травы поднял и взялся за грабли.
? Иди, Тишок, иди.
Дал кулаком Тихон в стояк дверной, одел рубаху чистую и прошел в баню, пиджак на ходу одевая.
Димедрол был там, но сидел без свету. Забился он аж над камушками, весь туда уйдя, а про хвост забыл. Кончик хвоста с кисточкой свисал наружу и весь дрожал.
Тихон, свет включив, стал, хвост наблюдая и по штучке пуговицы на пиджаке застегивая.
? Ладно, вылазь давай. Разговор будет.
Он вкручивал последнюю, нижнюю пуговицу, а она не лезла. И он нагнулся туда, на пуговицу упрямую глянуть, оттого, может, и голос у него вышел сдавленный, чуть не тоскливый...
? Hу?
Из угла донеслось:
? Об чем говорить? Я не виноватый, Тихон Петрович, это всё она... То есть, конечно, оно и мы, но и она тоже...
? Да я просить пришел! ? тяжко выдохнул Тихон.
Пуговица встала на место, и Тихон огладил пиджак, будто что уточняя.
"Порядок, вроде..."
Хвост пропал, и Димедрол скользнул на пол, копытцами тукнув. Стал он с чего-то вроде официанта: с блокнотом.
? Так-с, чего заказывать будем? Может, машинку желаете-с? Вера Сергеевна оченно беспокоились... А может, сразу ? две? Чтоб на всякий про всякий... Так-с: ма-шин-ка, два раза...
? Тьфу ты!
Тихон сел на лавку и откинулся к стене: пиджак же застегнут...
? Hе трынди, сказать дай.
? Это ? пожалуйста. Это с нашим удовольствьицем, чего возможно-с...
Бес скакнул ближе и сломился в пояснице.
? Выпить желаете-с?
Блокнот с пером наготове, перо гусиное...
? Да цыц ты, кикимора!
? Отнюдь и никак нет, с нашим сожалением...
? Замолчь, тебе говорят!
Встал Тихон, бес еле отскочить успел и ? зря: Тихон сел опять.
"Пропало СЛОВО..."
То есть было оно, тут же, рядом, а сказать не давалось.
И понял вдруг Тихон, отего так: не СЛОВО в нем пропало, а вера в этого вот, сургучного...
"Гнется вон. Кланяется, что ли?.. Ему-то что, у него слов ? девать некуда, аж распирают..."
А ведь было, поверил в него Тихон. Тогда, как после машины взял и кровь увидал. Принял и поверил: настоящий. Оттого и к себе привез, и выхаживать взялся. И муку эту ? думать за всех ? на себя принял и волок теперь. И конца ей не было, муке этой страшной...
И сказал он себе, глаза закрыв: "Ладно, будет. Hету мне назад дороги. А вперед ? вперед и надо. Эх, батя..."
И открыл глаза.
Бес стоял, ноги скрестив, посреди бани под лампочкой. Он без интереса крутил пальцем в ухе, соря серой ушной направо и налево. Серы было много...
Тихон кашлянул, вперед подаваясь, отчего бес малость присел и ухо бросил.