Это было весьма разумно. Обычно наблюдатель, попав в клетку главного фокуса, оставался там до утра. Спуститься, конечно, не запрещалось, но это было настолько хлопотно и трудно, что многие предпочитали потерпеть и сидеть в клетке всю ночь. Некоторым наблюдателям это давалось легче, чем другим. Если у многих мужчин вошло в привычку приносить с собой в клетку бутылки, чтобы отвечать на зов природы, не прерывая наблюдения, то женщинам приходилось периодически напоминать своим ночным помощникам (обычно мужского пола), что у них такой возможности нет и им нужно спуститься на короткий перерыв. Иногда наблюдатель приносил с собой вечером термос с сухим льдом и в течение ночи охлаждал камеру, чтобы избежать случайных сигналов, которые могли возникнуть при перегреве деталей камеры. Затем пустой термос можно было использовать для более приземленных целей. (Излишне говорить, что крайне важно было не ошибиться с последовательностью действий, что не всегда получалось у полусонных астрономов.)
Но главным врагом большинства наблюдателей в куполе был не мочевой пузырь, а холод. Наведение телескопа — сложный и непрерывный процесс, который иногда требовал от наблюдателя оставаться неподвижным в течение нескольких часов подряд. С научной точки зрения зимние ночи, безусловно, лучше всего подходят для наблюдений: ночь долгая и темная, холодный воздух свежий и чистый, — но трудно отрицать, что десять часов дрожать в главном фокусе — сущее мучение. Дело в том, что внутренние помещения купола нельзя было отапливать, иначе поднимающееся от куполов тепло перемешивало бы воздух над телескопом, в ущерб качеству получаемых данных.
Нечего было и думать о том, чтобы согреть весь купол, но можно было согреть астрономов. Несколько обсерваторий закупили летные костюмы с электрическим подогревом, многие из которых остались еще со времен Второй мировой войны. Это было отличное решение с одним недостатком — их необходимо было куда-то подключать. Костюмы были рассчитаны на 12 вольт постоянного тока, как от автомобильного аккумулятора, в то время как стандартные розетки в Соединенных Штатах выдают 120 вольт переменного тока. Как минимум один наблюдатель случайно подключил себя к обычной розетке, некоторое время спустя почувствовал странный запах и обнаружил, что летный костюм на нем тлеет.
Даже летные костюмы не могли решить все проблемы. Наблюдатели надевали самые теплые перчатки, какие только могли найти, но к концу ночи у них все равно немели пальцы. За долгие часы управления телескопом слезы примерзали к окуляру. Говард Бонд запомнил особенно холодную зимнюю ночь на Китт-Пик — при температуре –7 °C ветер достигал 17 метров в секунду, причем врывался прямо в купол и свистел в клетке основного фокуса. Телескоп поворачивался все неохотнее, пока в конце концов не остановился. Говард позвал ассистента, и они обнаружили, что смазка на механизмах телескопа застыла на холоде и затвердела, как жвачка, так что телескоп примерз к месту, а значит, с наблюдениями на эту ночь было покончено. Несмотря на то что небо было замечательно чистым и оставалось еще несколько часов, за которые можно было собрать еще массу данных, Говард признается, что его первой мыслью было: «Слава Богу!»
Если не возникало никаких технических неполадок, наблюдатели были привязаны к телескопу до тех пор, пока не закончится либо съемка, либо ночь. Фотопластинки давали поистине замечательные изображения, но даже после обработки нашатырным спиртом или водородом они были гораздо менее чувствительными, чем современные приборы. Иногда, чтобы получить хорошее изображение, экспонировать пластину требовалось несколько часов или даже суток. В последнем случае наблюдатель загружал пластину, наводил на объект, центрировал телескоп, открывал затвор камеры, старательно отслеживал объект в течение всей ночи, закрывал затвор, а затем отправлялся на дневной сон, причем пластина оставалась закрепленной в камере. На следующую ночь он возвращался, снова центрировал телескоп, открывал затвор, чтобы снимать на ту же пластину, и продолжал наблюдение.
Зеркало 200-дюймового телескопа Хейла в оптическом цехе Калифорнийского технологического института в Пасадине (Пол Калверт, 1945). Зеркало перевезли в Паломарскую обсерваторию в 1947-м, телескоп начал работать в 1949 году (© Wikimedia Commons)