Телескоп медленно поднимался все выше и выше; съемка продолжалась, звезда двигалась к зениту, точке в небе, которая находится прямо над головой, и уносил с собой ньютоновскую клетку, отклоняясь все дальше от наблюдательной платформы. Чтобы дотянуться до окуляра, Джордж теперь опирался на обе руки и ставил одну ногу на небольшой фланец в основании клетки, который служил для ее закрепления на опорных стойках телескопа. Все шло хорошо, пока Джордж, в очередной раз потянувшись к окуляру, не посмотрел вниз и не понял вдруг, что стоит враскоряку между клеткой и платформой метрах в пятнадцати над бетонным полом купола.
Он уже держался за клетку руками и стоял в ней одной ногой, так что инстинктивно шагнул вперед и поставил обе ноги на фланец вместо того, чтобы вернуться назад на платформу. И замер в этом положении — один в темном куполе, вцепившись в ньютоновскую клетку, как испуганная коала.
Его первой мыслью было: «Нельзя, чтобы помощник вернулся и нашел меня в таком положении». Дальше он с ужасом осознал, насколько высоко находится. После нескольких долгих мучительных секунд он смог отпустить бок телескопа и прыгнул обратно на платформу (до нее было всего полметра, но, честно говоря, это были очень рискованные полметра), спасая свою шею и репутацию.
Конструкция многих из этих телескопов явно не предполагала какие-либо удобства для самих астрономов. Телескопы, конечно, имели тщательно отполированные зеркала и современное оборудование для получения изображений, но вот что касалось наблюдателей… тут технические решения часто были в духе «ну, можно посидеть на этом ящике, балансирующем на шаткой доске». Астрономы, которые кропотливо готовили пластины и нянчились с драгоценным телескопом, который будет собирать для них данные, сами устраивались на высоте над телескопом, или на холодном бетонном полу, или на платформе в фокусе телескопа Кассегрена. Последнее наиболее знакомо нынешним пользователям домашних телескопов: в нем свет отражается от основного зеркала к изогнутому вторичному зеркалу, которое отражает его обратно через отверстие в основном зеркале, чтобы сфокусировать изображение вблизи основания телескопа, где устанавливается окуляр или камера. Но даже в этом случае наблюдателю приходилось отрываться от земли, когда речь шла о больших телескопах: в фокус телескопа Кассегрена зачастую нужно было добираться на шатких платформах, которые поднимали и опускали, чтобы наблюдатель оставался на одном уровне с фокусом при смене положения телескопа. Платформу на 100-дюймовом телескопе Маунт-Уилсон прозвали «трамплином»; ее поднимали и опускали с помощью цепной передачи, которая иногда срывалась и роняла «трамплин» вместе с наблюдателем на несколько метров вниз. Считалось, что такая неполадка случается редко; на самом деле это происходило достаточно часто, чтобы такой полет получил прозвище «покатушки». Эрика Эллингсон вспоминала, как однажды на платформе телескопа Кассегрена поставили офисное кресло на колесиках. Это удобное сиденье внезапно стало менее удобным, когда в процессе управления телескопом стало отъезжать все ближе к краю, а в конце концов скатилось и рухнуло с пятиметровой высоты. (К счастью, у Эрики хватило быстроты реакции, чтобы вскочить с кресла, как только первое колесико вылетело за край.)
Даже когда место астронома находилось на уровне земли, процесс наблюдения не был идеальным. Холод бетонного пола зимой пробирал до костей, а свобода передвижения приводила к тому, что астроном иногда срывался с места, забыв, что на нем включенный в сеть летный костюм. Иногда к окуляру нужно было подниматься по приставной лестнице, и есть немало историй о том, как в прошлом астрономы падали с лестницы либо вместе с ней. Джойс вспоминал, как однажды лез к окуляру по четырехметровой приставной лестнице и осторожно держался только за перекладины — опереться на телескоп или даже дотронуться до него было никак нельзя, потому что телескоп был маленький и из-за этого сдвинулся бы с заданной позиции. Однажды в холодный сухой вечер он поднялся по металлической лестнице, наклонился вперед, чтобы посмотреть в окуляр, и тут его на мгновение в буквальном смысле ослепила боль: маленький электрический разряд перескочил с телескопа (заземленного) прямо в его глаз (незаземленный). Вспоминая тот случай, он больше всего удивлялся тому, что удержался на лестнице, когда отпрянул от электромагнитной атаки.