И запах его кожи… буквально сводил Александру с ума. Ее прежний женатый любовник смывал под душем все свои запахи и приметы и становился обезличенным, как посуда для одноразового пользования. Здесь же присутствовал сложный запах. Лимон. Сосна. Соленый ветер, запутавший в волосах и свежий запах океанической воды, от которой сводит скулы…
Она не закрывала глаза – ей хотелось увидеть каждое изменение на его лице – глаза мужчины были потемневшими, хотя Александра помнила, что они – светло – серые, и еще в них плясало пламя от огня, и отражалась она – Александра и ее глаза, тоже потемневшие и тоже блестевшие от огневых всполохов.
Слова были не нужны, ведь была мелодия фаду, которая становилась все громче и громче, и метель за окнами – усиливалась и все сливалось в одном ослепительно-ревущем вихре…И в теле расцветали, множились, вспыхивали снежные розы – ледяные и одновременно горячие…
И этот контраст между холодом и жаром приносил невыносимое блаженство. От прохлады к огню, от неспешности к рваному, скручивающему все тело и проникающему до горла ритму… Его пальцы впивались в нее, и это тоже было приятно, эти блаженно-сладкие тиски, из которых не вырваться… Тело было горячим и сухим, а потом оно растопилось изнутри, и яркая вспышка затопила ее…
Александра лежала, словно выброшенная на берег и молчала, и здесь он провел рукой по волосам, от этого движения судорога пробежала по телу и затихла. Она перехватила его руку, и стиснула пальцы. Сколько прошло времени – она не знала.
– Я хочу тебе кое в чем признаться, – сказала она, приподнимаясь на локте и смотря на него.
– У тебя есть страшные тайны?
– Не очень. И не у меня. У других людей.
Он повернулся к ней.
– У кого? Давай сначала кофе выпьем, и ты мне все расскажешь по порядку.
– Давай. Готовишь ты отлично…
– Я и кофе хорошо варю. Достоинств у меня много. Постараюсь их продемонстрировать.
Кофе действительно был великолепным: терпким, обжигающим, бодрящим. Она хотела спросить: откуда здесь этот кофе, но решила, что спросит – потом.
Александра рассказала ему про Татьяну-Светлану. Вячеслав слушал ее внимательно; вертикальная морщинка прорезала лоб, и он все больше и больше мрачнел.
Когда она закончила рассказывать, его губы, наконец, разжались.
– Все еще хуже, чем я думал.
– А что ты думал?
Вячеслав не ответил.
– Понятно, – сказала она, немного обидевшись. – Не доверяешь…
– Наоборот. Просто есть вещи, которые лучше не знать.
– Таких вещей нет.
– К сожалению – есть.
– И что ты думаешь? Кого она выслеживает? Маньяк среди нас?
Он пристально посмотрел на нее.
– А если маньяк – это я.
Она затрясла головой с такой силой, что еще немного – и та свалится с плеч.
– Н-нет. Это не ты.
– Почему…
Она натянула одеяло на себя с головой.
– Я тебе верю.
– Спасибо, – сказал он. – Замечательное доказательство. Очень по-женски…
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, откидывая одеяло. – Что тебе ни в чем нельзя верить?
– Я хочу сказать, что нам сейчас нужно включить логику и подумать над всем этим…
Магическое слово «нам» искупило все.
– Ты кого подозреваешь? – Вячеслав встал и подошел к камину.
– Я вообще вижу всех, кроме Лильки в первый раз. И что я могу сказать об этих людях?
– Сказать можно на самом деле многое. Люди выдают себя в жестах, деталях, мелочах… Всегда можно что-то понять…
– Что ты предлагаешь?
Он вернулся к ней, сел на топчан и посмотрел на нее.
– Понять… что каждый из себя представляет.
– Кого ты бы подозревала первым?
Александра задумалась.
– Петр Васильевич… – начала она.
– Его? – ей показалось, что в голосе Вячеслава прозвучало удивление.
– Просто он самый старший и поэтому я начала с него. Он – местный, хорошо знает край, людей, заступился за манси, когда обвинила их в убийстве группы Дятлова. Он сразу отмел любые подозрения в их адрес.
– Ты обратила на это внимание?
Она кивнула.
– Я тоже, – признался он. – Обратил. И что из этого следует?
– Не знаю. Только то, что он знаком с местными обычаями.
– И все? А насколько он хорошо знаком? Достаточно, чтобы убить четверых людей, о которых писала журналистка?
– Это только то, что мы знаем. Вполне вероятно, что жертв было намного больше.
Александра похолодела.
– Ты так считаешь?
– Предполагаю. – Он провел рукой по волосам. – Это возможно, да…
– А какой мотив?
– О мотивах мы пока не рассуждаем, мы выясняем, что мы узнали об этих людях за время, что жили с ними под одной крышей. Что ты, например, скажешь об Иннокентии?