– А зря. Мы ведь с самим хозяином здешним – с Лешим, значит – договорились.
Илья потрясённо молчал.
– Эх ты, – посмеиваясь, повторил Вежда.
– Триглав Вседержитель!.. – прошептал Илья. – А ведь и верно, кафтан-то противосолонь[4] запахнут был… Макошь-матушка!
Обойдя все подворья, Вежда нашёл подходящей избу, что стояла меж двух других.
– Да её легче заново отстроить! – возмутился Илья, осмотрев предстоящее жильё, и попробовал вновь уболтать наставника уйти: – Слушай, Вежда, пойдём до дому, а? Ну на кой тебе сдалось это зимовье? До́ма-то, поди, сподручней будет… А?
Он умоляюще смотрел на старика, вынимающего из мешков пожитки. Тот повернул к нему серьёзное лицо и неопределённо покачал головой:
– Сподручней, говоришь? – Надежда на возвращение снова вспыхнула в сердце Ильи. – Проще заново отстроить, говоришь? – Вежда хитро прищурился, и Илья понял, что над ним опять смеются. – Вот этим мы и займёмся. Вот отдохнём маленько, да за топоры. Или ты свой умудрился дома оставить? – Илья угрюмо повертел головой. – То-то. Не то сейчас же обратно за ним побежал бы.
…Заново отстраивать, конечно, не пришлось. Да не так уж и плохи оказались у избы дела. Стоило лишь начать: ведь, как известно, глаза боятся, а руки делают.
Перестелили крышу, перетянули окна новыми пузырями, сколотили да навесили новую дверь. Заменили иные доски пола, законопатили щели. Печь, неизвестно когда сложенную, даже не тронули – добрая оказалась работа. Одно было негоже для настоящего жилища – ушёл отсюда вместе с людьми Домовой, поэтому сиротской обещала оставаться изба. Потому особо приходилось следить за тем, чтобы не угореть да от грызунов защититься. Вот Илья и кланялся чаще Перуну да Велесу, чтобы не давали в обиду; за двоих ему приходилось к богам обращаться, поскольку Вежда никогда не молился.
– Что ты как не славянских земель человек? – ворчал на это Илья. – Отчего богов не славишь? Отчего гневи́шь?
На это Вежда говорил всегда одно:
– Я им по-иному молюсь.
– Как? – допытывался Илья, но старик всегда уморительно подпрыгивал, сгибаясь в три погибели, да нарочно шамкал:
– Через пень да кушак!
Перед тем как браться за веники и выметать сор, Вежда попрыскал каким-то отваром всю избу изнутри. Обождав немного за порогом, вошли внутрь, чтобы увидеть, как последние муравьи да иная мелюзга покидает жильё человека.
– Вот это ты дал, Вежда! – восхитился Илья. – У нас в селе на такое дело всё больше времени уходило. Зелье-то небось особое. Никому, чай, не сказываешь, как его приготовить…
– Спросишь – отвечу, – пожал плечами Вежда, первым берясь за веник.
Приведя в порядок своё новое жильё (на что ушла седмица с лишком), Вежда сказал Илье:
– Пора нам закрома наполнять, не то к морозам голодными останемся.
Для начала Вежда подошёл к лесу, поклонился до земли да и сообщил об их намерении лесному хозяину, прося благоволения и удачи.
– Ты на охоту-то хаживал, добрый молоде́ц? – спросил Вежда Илью. Тот неохотно ответил:
– Какое там… Мы люди не промысловые, мы землепашцы. По грибы, по ягоды разве…
– Ну-ну, – усмехнулся Вежда в усы.
Сперва он научил Илью мастерить силки да ловушки на всякую лесную мелочь и не отступал до тех пор, пока ученик самостоятельно не сработал все до одной без подсказок и переделок. Попутно Вежда учил Илью ходить по лесу так, как ходит добытчик, а не досужий лоботряс. Илья поначалу обижался, на что Вежда смеялся, дразня его «княжьим дружинничком».
– Вот станешь по лесу ходить как зверобой, который своё взять хочет, да лишнего тронуть не посмеет, так тебе Леший сам поможет зверя пригнать – где в силки, а где и на стрелу твою калёную.
– Да я и лука хошь охотничьего, хошь боевого в руках не держал… – вздохнул на это Илья.
– Зверя мы стрелять не станем, – ответил на это Вежда. – Лучной стрельбе я тебя всё одно обучу, но не сейчас. Для начала освой-ка вот это.
И он велел Илье выстругать из осинки острожку и повёл его к речке, что пробегала в версте отсюда. Река была немногим больше той, возле которой стоял дом Чёботов. Там, попросив дозволения у водяного, Вежда надёргал из воды с пяток рыбок, ловко и неуловимо орудуя своей острогой.
– Теперь ты, – сказал он Илье, отдал острогу и, велев наловить побольше, ушёл домой. Вечером Илья приволок в садке другие пять рыбок, мал мала меньше. Вежда покачал головой, посмеиваясь.
Так в обязанности Ильи вошло каждодневное рыболовство, куда он неизменно был отправляем Веждой. С каждым днём улов увеличивался. Сидя над водой с острогой, Илья понемногу учился выдержке, а выследив-таки рыбу – меткости.