– Спаситель наш, Иисус, взываю к твоей милости я, киевский князь Владимир…
Князь сперва говорил неуверенно, часто останавливался, заменяя слова поклонами, потом его голос окреп, мысли перестали путаться. Он говорил ровно, со всё возрастающим жаром, позабыв о соседстве эллинского попа.
– …всем своим существом прошу тебя и заклинаю: помоги одолеть вражью крепость. Помоги остановить смерть под этими стенами – ибо не убивать пришёл я сюда! Пришёл я показать свою непреклонную волю надменным заморским побратимам, что зарятся на земли, которые моим предкам вручены. Не гордыня велит мне поступать так, но смысл здравый – рука об руку думаю я идти далее с теми, кто научил меня кланяться тебе, отвернувшись от прежних богов, но не быть у них под пятою! Укрепи мою волю, Иисус, пошли мне удачу в деяниях моих, не оставляй меня!..
Зосима никак не мешал князю, смирённо слушая его горячую речь, а князь тем временем распалялся всё больше, глаза его горели, всё размашистей были его поклоны, яростно крестился он, будто отбиваясь от ненасытных «заморских побратимов», брызгал слюной.
– Проси у меня чего хочешь! – уже гремел голос князя в полную мощь, и тогда только Зосима позволил себе чуть тронуть его за рукав. Владимир понял, снизил голос до неистового шёпота, но жара молитвы не утратил:
– Отплачу тебе всем, что имею! Ничего не пожалею! Зарок даю: коли возьму Корсунь – свалю идолов киевских!!!
Князь упал ниц перед иконой, продолжая яростно шептать, глядя на суровый лик Спасителя снизу вверх:
– Свалю, не пощажу! Помоги! Яви чудо! Дай взять Корсунь! Зарок даю, Господи! Иисусе Христе… Киев окрещу!!! Я не я буду, коли не окрещу! Помоги! Господи!!! Весь стольный Киев твоим станет! Церкви поставлю, Господи… Яви чудо…
Князь ещё продолжал горячо шептать свою молитву, уже не поднимая головы, когда Зосима тихо встал с колен и осторожно вышел из шатра. Миновав стражу, он остановился на полпути к своему шатру, поднял голову к звёздному небу, улыбнулся и тихо произнёс по-гречески:
– Князь просит о чуде. Чудо будет явлено ему.
