- Иногда мне хочется его убить, - сказал я. - Не могу больше на него смотреть.
- И я не могу на него смотреть. Как только вернемся в Канаду, подам на развод.
- Я его ненавижу. На всем свете нет человека, которого я б ненавидел сильней. Когда вспоминаю, как он стоит.
Я замолчал; у меня не было уверенности, что его действительно нет. Возможно, я просто его не заметил. Я посмотрел вниз еще раз и тогда только убедился, что действительно не увижу его из этого окна, потому что оно выходило на боковую улицу.
- Нет, - сказал я. - Сегодня его не будет.
- Да. Он поехал в Хайфу. Оставил тебе записку.
Она взяла со стола конверт и подала мне; я сунул конверт в задний карман брюк и застегнул карман на пуговку, которую мне специально пришил Роберт, хотя никто, кроме меня, не носит джинсы с пуговицами, и только после этого посмотрел на нее и рассмеялся, а она тоже рассмеялась.
- Боже, - сказал я. - Забыл, что дальше.
- Что?
- Ничего. Вспомнил. Меня научили. Но тебе этого не понять. - Я подошел к двери. - Ты знала, что так случится. И я знал, что так случится. Только Роберт все перепутал. Теперь, когда у меня уже есть деньги, я в этом не нуждаюсь. Да еще черномазый этот стоит на углу и не оборачивается… - И повернул ключ.
Все было бы хорошо, если б не Роберт со своей спешкой. И если б дожди не кончились раньше, чем в прошлом году; но этого мы наперед знать не могли. Роберт пошел в туристское агентство и вернулся сияющий.
- Полный порядок, - сказал он.
- Уродина?
- Да. Очень удачно. Разводка.
- Моральная травма?
- Да. Все будет о'кей. Помнишь последнюю моральную травму? Ту старую перечницу из Чикаго?
- Да.
- Муж издевался над ней, мученья длились годами, и только ты, чистая душа, даже не знающий цены деньгам… верно?
- Можешь не договаривать.
Мы отправились к человеку, который нас финансировал, и там сидел еще один. Когда мы вошли, хозяин дома сказал:
- Это мой шурин.
Я усмехнулся.
- Чего усмехаешься? - спросил Роберт. Он вдруг побледнел. - Ты чего усмехаешься? Газет не читаешь, да? Ты депрессивный маньяк, псих, а я за тобой присматриваю. Скажи: чего ты развеселился? И я посмеюсь за компанию. Только кто нам будет платить? Потом, когда ее уже заберут в психушку, мы посмеемся вместе. А пока изволь быть мрачнее тучи.
- Я только улыбнулся.
- Какого дьявола? Что тут смешного? Объясни мне, прошу.
- Он сказал, что это его шурин, - ответил я. - У них рожи одинаковые - не отличишь. Каждый отсидел по пятаку в Дартмуре. Это последняя в Европе тюрьма, где есть телесные наказания.
Роберт успокоился.
- Превосходно. Он у нас такой. Грубый. Дикий. Хам. Один я еще могу на него влиять, и то все меньше и меньше. И лишь эта развалина… В Эйлате - вы понимаете, о чем речь. К тому же физически он очень силен. - Он указал мне на шурина хозяина дома. - Засвети этому малому промеж глаз. - И принялся расстегивать мою куртку.
- Почему он должен меня бить?
- Как почему? Он силен как бык. Восемьдесят килограммов. Сплошные мускулы. Сами сейчас убедитесь.
- Но зачем?
- Ведь вы платите? Верно, господа? Надеюсь, вы не передумали?
Он опять побледнел.
- Все остается так, как я сказал, - произнес хозяин дома.
- Превосходно. Вы платите, а я - человек дела. Деньги зарабатывать можно только чистыми руками. Главное тут - воображение. Будь он болен чахоткой, я б его сюда не привел, правильно? Я бы его отвез в санаторий. - Он повернулся ко мне. - Чего ты ждешь?
- Благодарю, - сказал шурин хозяина. - Весьма признателен.
- Не хотите? Почему? Все очень просто. Не думаете же вы, что я привел человека, не способного хорошенько вам врезать? Неужели обо мне можно так подумать?
Он вдруг расплакался.
- Слишком много пьет, - сказал я. - Нервы.
- Только когда я его отпускаю одного, - сказал Роберт. - Вы уж, пожалуйста, извините. Просто меня трясет от страха, как подумаю, что ему предстоит остаться с этим чучелом наедине. И вдобавок… моральная травма. Я боюсь.
Он опять зарыдал.
- Не понял, - сказал я. - Моральная травма? У кого? У нее?
- Конечно, у нее. Не у меня же. Скажешь тоже… Отыщи мне кого-нибудь получше в середине марта.
Сделай одолжение, попробуй. А я позвоню агенту миссис Тейлор, чтоб она сюда приехала специально ради тебя. Самая соблазнительная невеста Америки. Прекраснейшая женщина в мире. Вот только бы дождь перестал.
- Успокойся.
- Нет, не успокоюсь, пока мы не выцарапаем башли. Я боюсь оставлять тебя одного. Только Бог на Страшном Суде узнает, что я переживаю.
- Могу в свою очередь тебе рассказать, что я переживаю, - сказал я. - Когда такая развалина раздевается и изображает из себя бэби. Наивная курочка. Выглядит как Мисс Городского Морга. И чертовски расчетлива. А я чувствую себя так, точно попал в городскую больницу.