Он знал, что Хелли ненавидит мыть посуду.
Он знал, что она любит комедии.
А ещё он – чёртов извращенец, любящий подглядывать за жизнью других!
Она не могла чётко сказать, что конкретно побудило такой взрыв гнева, однако стоящий поодаль Хосе обернулся, словно его ударили. Это породило не только удовлетворение, но и жуткое чувство вины: несмотря ни на что, обижать нового друга, Хелли не хотела.
-У тебя кто-то есть?
Неожиданный вопрос прозвучал над самым ухом, вынуждая вздрогнуть от тёплого дыхания, коснувшегося самого кончика. Неоднозначно страстная ситуация, вызвавшая у неё скорее неловкость, нежели желание. Однако становиться парой ни с кем из парней она не собиралась, поэтому, прежде чем ответить, девушке пришлось глубоко вздохнуть, успокаиваясь.
-Почему ты об этом спрашиваешь?
-Потому что, если он – человек, не стоит ждать момента, когда он вырастет, состарится и умрёт.
-О чём ты?
-Элли, прости, если это прозвучит немного некрасиво, но ты постоянно витаешь в облаках. Мы с Хосе всегда спорим на девушку, но в этот раз… должен признать, что действительно заинтересован, как и он сам.
-Погоди-ка… вы спорили на меня?
-Типа того.
-И что было выигрышем?
-Формально, правила гласят, что тот, кто поцелует первым, получает возможность после пригласить на свидание. Однако он поводил тебя по городу, чуть ли не наизнанку вывернулся, а реакция – нулевая. Сейчас я, настолько близко, что ты могла просто столкнуться со мной губами, но… снова ничего?
-Прости…
-Поэтому я и спросил, есть ли у тебя кто-нибудь.
-У меня… - можно ли было считать, что человек, потерявший память и, соответственно, все свои тёплые чувства к ней, по-прежнему её парень? – Даже не знаю… Всё так сложно…
-Расскажешь?
-У меня был парень. Мы жили вместе, вместе гуляли по ночным улицам, вместе смеялись и радовались жизни. А потом его не стало.
-Человек?
-Нет.
-Он ушёл?
-Вроде того.
-Ты… ты любила его?
Перед тем, как ответить, Хелли пришлось набрать побольше воздуха, потому что говорить с каждым словом становилось всё тяжелее. Где-то далеко в её памяти были зарыты минуты, проведённые вместе с потерянным теперь навсегда другом, и – бог свидетель – меньше всего вампирша желала анализировать произошедшее тогда. Скорее – она бы вырвала себя сердце, чтобы не мучиться от бесконечной тоски по чему-то непонятному и странно волнующему. Возможно, именно поэтому её голос звучал так глухо, когда девушка прошептала:
-Не знаю. Не успела понять.
-Как его звали?
-Макс.
Макс… Произнесение имени словно разом сорвало все покровы, вынуждая жалеть о хорошей памяти. Девушка так долго гнала от себя воспоминания, что теперь, вырвавшись, они захватили её целиком и полностью. Сидящий рядом Бруно был очень похож, но… Макс… Закрыв лицо руками, чтобы не расплакаться, вампирша наклонилась, практически ложась грудью на собственные колени. Необычно тёплые руки снова впились в плечи, разгибая и отнимая руки, вынуждая натянуто улыбаться покрасневшим лицом. Парень в этот момент был каким-то испуганным и… в его глазах застыла маска отчаяния, словно он понимал часть этой боли, пусть и не мог помочь.
-Ты потеряла его навсегда?
-Да, - всхлипнула Хелли, - Даже, если встретимся, вместе нам уже не быть, это чётко и ясно.
-Ну… - тихо выдохнул Бруно, - Он хотя бы не умер…
Глава 4.
Никто не прибыл ни в тот день, ни через неделю, хотя они каждую ночь проводили у вокзала, как привязанные. Пожалуй, ни обладай Хосе способностью воздействовать на сознание людей, их тройка непременно стала бы примечательной. В основном – благодаря самому Хосе, не считающего брызги краски на одежде адекватной причиной её стирать и потому щеголяющего в штанах, цвет которых было практически невозможно узнать из-за многослойных пятен. Бруно, собирающий волосы в очаровательный хвостик и предпочитающий отглаженные штаны с белыми рубашками и жакетами, рядом с ним смотрелся смешно, а сама Хелли, хоть и разбавившая немного их компанию, была вынуждена сменить стиль. И, немного подумав, цвет волос. Неизвестно, что применил Хосе, которого призвали для «модернизации» причёски, но теперь от нежных локонов остались торчащие в разные стороны практически неуправляемые чёрные обрубки. Хелли хотелось плакать и смеяться одновременно: из-за потери волос и того, что теперь никто её точно никогда не узнает, насколько сразу изменилось лицо. Краем сознания она подумала, что, возможно, когда-то такой же приём применили и к Бруно, который теперь оберегал свои волосы аки зеницу ока. Его полочка в ванной, уставленная бальзамами и масками, грозила вот-вот обвалиться, в отличие от полки девушки, на которой проживала свою жизнь в одиночестве литровая банка какого-то шампуня со свежим запахом.