Разве что Хелли была чуть бледнее своих одногодок, недавно закончивших школу и мечтающих стать моделями или дизайнерами модной одежды. Она выделялась в толпе, заполонявшей улицы ночного города, почти болезненной худобой и длинными светлыми волосами, никогда не терявшими блеск. Иногда девушка привлекала внимание молодых и горячих испанских парней, чаще всего это становилось проблемой, потому что для них слова ничего не значили. Пару раз пришлось вмешаться Хосе, но и тогда подвыпившая компания упрямо следовала за ними, пока не упиралась в Покров, специально воздвигнутый посреди улицы.
Хелли приучала себя не бояться: людей, подвыпивших компаний, мужского внимания и солнечного света ранним утром. Она даже один раз набралась смелости, чтобы посмотреть на то, как встаёт над морем почему-то оказавшееся мягче привычного солнце. Бруно только покрутил пальцем у виска, посетовав, как новая знакомая умудрилась не обжечься. А потом просто забыл о произошедшем, как и о многих подозрительных фактах до этого.
Они открыли тяжёлую дверь и оказались в залитом утренним светом коридоре, ведущем в маленькие тёмные комнаты. Квартира, расположенная под самой крышей и имеющая собственный «крышевой» балкон, раньше была мастерской художника. Но тот то ли умер, то ли уехал в другую страну, а потом – кто-то и вовсе выставил это место на интернет-аукцион, где Хосе повезло на него наткнуться. Через пару недель, когда были подписаны все документы, приглашённый дизайнер быстро нашёл максимально эффективные способы защиты от солнца, на которое у его клиента оказалась «тяжелейшая аллергия», и пара въехала. По крайней мере, Хелли слышала именно такую версию событий. Но сейчас это было не важно – она всё ещё тяжело переваривала скрытность одного из новых знакомых, даже несмотря на собственное желание как можно дольше сохранять свои тайны.
-Итак, какие планы на это утро? Безумные посиделки на кухне, кровавая оргия в спальне или решение ребусов перед телевизором? – попытался немного разрядить обстановку Хосе, но девушка ответила ему натянутой улыбкой, - Что, совсем ничего? Ну, я так не играю…
Выгода наличия собственной комнаты заключается в возможности не спать, но при этом не раздражать своих друзей постоянными поворотами в постели или наворачиванием кругов по помещению. К сожалению, это теряется, когда живёшь в одном доме с вампирами, способными услышать шёпот на расстоянии пушечного выстрела. За время, проведённое вместе, Хосе успел настроиться на голос новой подруги и теперь без смущения мог зайти в любое время дня и ночи. Вот и сейчас – стоило только сесть за стол, его голова просунулась в комнату, демонстрируя интерес.
-Не спится?
-Как видишь, - тихо ответила Хелли, знающая, что сопротивляться бесполезно, - Что ни говори, а мне до сих пор не понятна эта скрытность Бруно.
-Не переживай слишком сильно, а то он обидится, - посоветовал испанец, - Мы встретились в не самый благоприятный для него период времени. Лет десять назад я знать не знал о возможности применения своих сил для отлова «случайных гостей» и был приписан к свите Адоры, подданным которой являлся лишь формально.
-Ты… ты не отсюда?
-Отсюда. Вырос здесь в эпоху промышленной революции, когда считалось модно восторгаться запахом бензина и шумом механических машин. Мне было шестнадцать, когда стало ясно, что ничего путного из меня не получится – учиться не желал, а к делу отца особого интереса не проявлял. Он был одним из лучших ремонтников обуви в этом районе, я до сих пор помню, где находился его магазин, да что там говорить… - парень вдруг замолк, продолжив с болью в голосе, - Он ведь до сих пор там находится. «Ремонтная мастерская братьев Хосе».
-Но… как же ты… ведь тебя зовут…
-Это моя фамилия. Имя я не хочу вспоминать, может когда-нибудь ты узнаешь почему. Но сейчас я не готов.
-А… что было дальше?
-К семнадцати годам отец окончательно разочаровался в своём старшем сыне и отдал меня на завод в качестве оплаты за тюк отличной кожи для ремонта ботинок. Этакая «работорговля с налётом нового времени». Помню, как плакала и заламывала руки мать, но было уже поздно – плата стояла в мастерской, деваться оказалось некуда. Меня забрали, для острастки поколотили палками на внутреннем дворе завода, но не сильно – чтобы не испортить работника. На заводе, к слову сказать, было очень даже неплохо: кормёжка три раза в день, комната с постелью в общежитии и чётко ограниченный рабочий день. А выйдя вместо заболевшего товарища, можно было даже получить двойную порцию и возможность отправиться в город на прогулку без сопровождения. Некоторые пользовались этим, чтобы сбежать и потом их полуживые тела приносили обратно через задние ворота. Я не пытался, лишь иногда бросал всё и отправлялся посмотреть с крыши на то, с каким величием садиться солнце. Внизу гудели станки, выпуская новую партию патронов для войны, а там, в небе, рождалась ночь.